Не сдавайся

Эшли Кристен

Я захрипела, когда Мерри прекратил поглаживания, и обе его руки сжались так сильно, что я не могла дышать.

И так же быстро его руки ослабли.

Но не намного.

— Я вызвал воспоминание, — пробормотал он.

Так и было.

— Да, — прошептала я.

— Черт.

Я придвинулась еще ближе.

— Ты не виноват.

Он помолчал секунду, прежде чем мягко попросил:

— Расскажи мне.

Я немного помолчала, прежде чем тихо сказать:

— Вначале, пока я не научилась, не узнала, что ему нравится, он прижимал меня к себе и говорил: «Лежи».

— Черт, — повторил он.

— Это не твоя вина,

Мерри.

— В будущем мы избежим того, чтобы я трахал тебя на животе. И уж точно этих слов.

Я крепко зажмурила глаза.

— Нет.

— Шер…

Мне стоило больших усилий взять себя в руки и показать ему свои опухшие глаза, свое красное лицо, да и вообще мне потребовалось много сил, чтобы просто посмотреть на него после той сцены.

Но я сделала это, и сделала потому, что он был Гарретом Мерриком.

Я смотрела на него.

Он не был напуган. Не испытывал отвращения. И не был зол.

Он выглядел обеспокоенным.

И расстроенным.

Из-за меня. Да, именно поэтому я могла посмотреть на него так, как делала это, даже после того, что послужило тому причиной, и сумела все рассказать Гаррету Меррику.

— Он не получит этого, — сказала я своему мужчине.

Мерри поднес руку к моему лицу и провел большим пальцем по влажной щеке.

— Как хочешь.

— Все происходящее: наши отношения, мой сосед, твоя бывшая, Трент и Пегги, я не… — я запнулась, но закончила: — Ты первый… после него. Я должна была догадаться, что мне нужно держать себя в руках. Но я не догадалась.

Мерри ничего не ответил. Он просто смотрел, как его большой палец скользит по моей щеке.

— Ты думаешь, что я девчонка, — пробормотала я.

Его палец замер, а глаза встретились с моими.

— Что?

— Схожу с ума. Распадаюсь на части. Рыдаю в твоих объятиях, — объяснила я.

Его лицо застыло, а тело напряглось.

И его голос прозвучал странно, когда он заметил:

— Дорогая, ты и есть девчонка.

— Да, но…

— И я чертовски рад, что ты девчонка.

О да.

— Конечно, но…

— А если серьезно, то, что ты так отлично справляешься с отношениями, наносит удар моему мужскому самолюбию. Учитывая мое дерьмо. Та разобралась с ним. Балансировала между мной и своим ребенком. Строила одновременно два вида отношений — те, что у нас с тобой, и те, что подарила мне с Итаном. Переживала каждую бурю так, будто это не буря вовсе, а просто брызги. Мне не особо понравилось, что ты потеряла рассудок в моей спальне после того, как я тебя оттрахал. Но есть вещи гораздо хуже, чем быть рядом со своей девушкой, когда она плачет в твоих объятиях и избавляется от серьезного дерьма, которое прожигает дыру в ее душе. Для меня очень важно, что ты доверила мне это. Это значит, что ты поверила в то, что я достаточно силен, чтобы справиться с этим.

Я уставилась на Мерри.

— Но не делай это привычкой. Моя кареглазая девочка — девочка, но она еще и крутышка, — продолжил он.

Он дразнил меня, просто не мог говорить серьезно.

Я могла бы плакать в его объятиях каждый день своей жизни, и ему было бы наплевать.

(Хотя я бы никогда этого не сделала).

Я продолжала смотреть на него, и впервые с момента истории с Деннисом Лоу, почувствовала себя в безопасности, в полной безопасности, чтобы дать волю чувствам.

Но по мере того как я это делала, мои глаза снова наполнялись слезами.

Я ощутила, как

одна сорвалась и скатилась по щеке.

Мерри внимательно за этим наблюдал.

Я заговорила.

— Я была такой глупой.

Мерри вновь посмотрел мне в глаза.

— Такой глупой, — повторила я. — Он не хотел знакомиться с моей мамой. Никогда не приглашал нас к себе домой. Я так и не познакомилась ни с кем из его друзей. Его предпочтения в постели были просто отвратительны. Даже если это был его бзик, у меня должно было быть больше самоуважения, чтобы не позволять ему сделать это со мной. И дело не в том, что я этого не замечала, Мерри. Дело не в том, что я не понимала. Все это указывало либо на то, что он, как минимум, женат, а как максимум, ебанутый на всю голову. Дело не в том, что я не могла это понять. Я просто отказывалась это видеть, потому что после отца, после кучи дерьмовых парней, которые обращались со мной как с дерьмом, после Трента мне так сильно нужно было поверить. Поверить, что я смогу обрести счастье. Поэтому я отказывалась видеть. И это плохо не только для меня. Я подвергла Итана такому воздействию. Я подвергла своего малыша такому безумию только потому, что хотела, чтобы у нас было хоть немного счастья.

— Ты не была глупой, Шери.

— Да, была.

Мерри сжал меня в объятиях.

— Как ты думаешь, за все годы совместной жизни сколько знаков Лоу подал своей жене?

— Я знаю, но… — я попыталась вмешаться.

Мне это не удалось.

— Я никогда не встречался с ней, — сказал Мерри, перебивая меня. — Но все, что о ней говорили, сводилось к тому, что она милая и нравится людям, и никто не считал ее глупой. Такие мужчины, как он, — и это является частью болезни, милая, — находят навыки, чтобы скрыть свою натуру. Ему что-то было нужно от тебя, и он включил обаяние, чтобы получить желаемое, к тому времени у него были годы, чтобы отточить свое мастерство манипулирования. Он мог подпитывать свои болезненные желания, и в то же время отлично скрывать их. Он играл с тобой, Шер. Это все, что он делал. Причины этого были куда хуже, чем у обычного игрока, который использует эти навыки, чтобы затащить тебя в постель, или мошенника, который делает то же самое, чтобы провернуть свою аферу. Но, в конце концов, все было именно так. И ты далеко не первый человек, женщина или мужчина, мать или нет, который доверял кому-то так сильно и оказался обманут.

Я снова уставилась на Мерри, потому то, как он все это изложил, помогло развязать во мне узел. Он был завязан, чтобы сдержать что-то важное, что-то решающее, и что бы это ни было, оно наконец-то развязалось.

А, может, помогло то, что я потеряла контроль, набросилась на него и растворилась в рыданиях в его объятиях.

Как бы то ни было… этот узел ослаб, эта штука внутри меня развязалась, отчего освободилось кое-что еще.

Мой рот.

И я пролепетала:

— Я люблю тебя.

— Серьезно?

Я не поднимала глаз, моргая. Затем спросила:

— Я говорю: «Люблю тебя», а ты отвечаешь: «Серьезно»?

— Детка, пока моя голова была в моей же заднице, я был туп, поэтому не видел этого. Но когда я оглянулся, то все заметил. — Его губы дрогнули. — Так что да. Мой ответ: «Серьезно». Понимая, как ты давно любишь меня.

О, черт.

Он догадался.

— Нет, — соврала я.

— Лгунишка, — проворчал он.

Я начала отталкиваться.

Его руки сжались еще крепче.