(не)случайная Жена
Шрифт:
Ну вот. Только что так целовал, что мое сердце замерло и пропустило удар. Я даже не знала, что мои пальцы могут давать так много ощущений, если находятся в умелых руках…или губах? Но прикосновения Грегора сводили с ума, настолько сильно действовали на меня, что не нашла в себе силы оттолкнуть его. А когда муж потянулся было к моим губам и застыл, глядя в глаза, застыла и я, не понимая, что же такого изменилось во взгляде Огненного? Но могу поклясться, что выражение его лица и этот блеск во взоре, стали иными. Нет. Он по-прежнему желал меня. Я весьма отчетливо ощущала его каменное возбуждение даже через уйму нижних юбок и платье
«Ты сходишь с ума, Лея! — сказала себе, пытаясь прогнать оцепенение, охватившее меня. — Он просто хочет получить твое тело, а потому пытается обаять. И ты, глупая, уже в шаге от того, чтобы сдаться и позволить ему сделать то, что он хочет!».
А все потому, что я и сама хотела. Пальцы почти болели от желания ощутить его губы, а еще лучше, зарыться в густые волосы Огненного. Хотелось приникнуть к твердым губам, и ощутить, как он раздвигает мои губы, чтобы проникнуть своим языком, чтобы начать безумную игру от которой дрожала каждая клеточка моего тела, дышавшие возбуждением.
«Сдайся! Сдайся! — простучало где-то в висках обманчивое и чужое. — Всего один раз! Что толку упрямиться, если ты уже носишь его дитя? Никто не осудит!» — но я продолжала смотреть на Грегора не побуждая его на дальнейшие действия, а просто выжидая.
Наверное, глупо, но я чего-то ждала и не просто секса. Мне хотелось большего! Но он ведь сам заявил, что ему не нужна жена, такая как я. Пустая, без силы, без богатого рода. Человечка с каплей драконьей крови. Он сам придумал этот договор, а теперь что-то пытается доказать себе и мне в том числе!
Грегор качнулся вперед, разорвав наш зрительный контакт, и сердце подпрыгнуло, обосновавшись где-то в области горла. Да так, что даже дышать стало трудно. Или это его поцелуй заставил меня сходить с ума, задыхаться от жадных губ, от ласковых прикосновений к затылку. И то, как он захватил волосы в свой плен, потянув их назад, открывая мою шею своим губам, которые обжигали. Беспощадные и такие сладкие, как сам грех. Все это сводило с ума и пугало меня, заставляя разрываться между непонятными ощущениями. Что-то внутри противилось ласке Грегора, а что-то молило дать ему шанс…или этот шанс предназначался нам обоим?
Так или иначе, стоило признаться себе, что мне нравится то, как он целует меня. Тело и сердце отзывались на его нежные прикосновения, на властный взгляд, на крепкое тело, налитое силой огненных, прижатое к моему. Там, в самом низу живота, закручивалась в тугой узел тяжелая сладость. Даже грудь и та будто налилась в тяжелых ладонях короля, стоило ему накрыть одну рукой.
Грегор не переставал целовать меня. Обещал что-то счастливое, далекое, о чем хотелось мечтать и чего я просто не могла себе позволить. Проклятые губы Огненного обжигали кожу. Оставив губы, спустились ниже, по шее, оставляя за собой влажный след от этих прикосновений.
Я судорожно выдохнула. Ощутила свободу — мужская рука больше не тянула тяжелые пряди волос, испортив такую прекрасную прическу. Но мне было все равно. Плевать. Невольно, действуя скорее инстинктивно, прогнулась назад, откинула голову и закрыла глаза, зашептав про себя как молитву: «Еще немного… Я позволю ему совсем немного, потому что просто не могу отказаться от такой сладости!».
Руки Грегора поднялись к плечам. Несколько коротких раздражающих секунд боролись с какими-то завязками и шнуровкой, а затем муж просто не выдержал. Схватил края ткани, дернул резко. Рукава затрещали и Грегор потянул платье вниз, обнажая плечи, а следом и грудь.
Не
Судьба сыграла с нами обоими жестокую шутку. Он не пощадил меня в первую ночь, а я теперь, получается, не щадила его. И нам обоим было больно от этого. Грегор тянулся ко мне. Знать бы еще, что тому причина — проклятая лента или я сама?
— Не отталкивай! — услышала жаркий шепот мужа. — Не надо больше, Лея. Я просто могу не выдержать, — он оторвался от моей груди, впился взором в лицо, глаза в глаза, так пристально, с такой надеждой, что я не выдержала первой. Хотела отвести взгляд, но король не позволил. Его руки оставили в покое мою грудь, опустились на юбки и начали медленно поднимать, обнажая ноги. Он даже немного отодвинулся, чтобы не мешать своим действиям, а я, с замиранием сердце следила только за его взглядом, отмечая, как разгорается в них рыжее пламя с желтым золотом всполохов.
— Не отталкивай, — прозвучало хрипло. Юбки легли тяжелым грузом на бедрах, обнажились до самого нижнего белья, такого замечательного и кружевного. В моей голову промелькнул наш договор и тот самый пункт, который я сама продиктовала Грегору.
«Который он с такой неохотой дописал своей рукой!» — мелькнула яркая, как вспышка молнии, мысль.
Я открыла рот, намереваясь что-то сказать. Наверное, неизмеримо глупое, потому что почти сразу его и закрыла, а Грегор, воспользовавшись моей заминкой, пустил в ход свои умелые руки, ласкавшие так, что можно было потерять себя, растворившись в этих прикосновениях. Пальцы скользнули по внутренней стороне бедер, словно он пытался еще шире раздвинуть их для себя. Улыбка расцвела на губах мужа, но какая-то опасливая, будто он понимал: еще немного и я прикажу остановить, напомню о договоре, и он будет вынужден подчиниться. Я может быть и напомнила бы, только до сумасшествия хотела ощутить его прикосновение именно там, как бы стыдно это не казалось.
И он коснулся. Осторожно протянул руку и погладил прямо через тонкую ткань белья, заставил ахнуть и качнутся вперед.
— Тебе нравится, — то ли спросил, то ли проговорил утвердительно этот невозможный мужчина.
Нравится? Еще бы! Да я умираю, когда он трогает меня там!
Вдохновленный моим молчанием, Грегор двумя руками взялся за края дорогого белья, а затем шепнув жарко: «Мешают!» — разорвал с легкостью, превратив кружева в лохмотья. Стряхнул то, что осталось от моего белья с ладоней и поднял на меня взгляд, а затем протянул руку и легко, будто я ничегошеньки не весила, толкнул в грудь, заставив повалиться назад, на мягкую постель. А сам опустился губами по моему животу закинув юбки мне на грудь, и наконец, сделал то, от чего я просто закричала и сжала пальцами ни в чем не повинное покрывало. Причем сделала это с такой силой, что услышала явственный треск ткани, на который, впрочем, король даже не обратил внимания. Слишком уж он был занят мной, да и я сама почти перестала контролировать себя, мысленно умоляя его продолжать. Такая эгоистичная в своем желании.