Не соблазняй повесу
Шрифт:
Но после того как оба опомнились от пережитого взаимного наслаждения, а жаркие поцелуи достаточно быстро сменились прохладными объятиями, Амелия начала осознавать реальный смысл произошедшего. Они... то есть она...
Все это зашло слишком далеко! За свое распутство она заслуживает места в аду, независимо от причин, по которым она так себя вела.
Причины – ха! Она о них забыла, как только этот человек начал свои проклятые домогательства.
Амелия выскользнула из объятий Лукаса и попыталась унять волнение бурно колотившегося сердца. Что ей теперь делать?
Да ничего подобного! Он, как и любой мужчина, ищет наслаждения только для себя. Амелия украдкой глянула в его сторону и увидела, что он смотрит на нее этим своим оценивающим взглядом, чтоб ему провалиться! Быть может, он попросту принял ее за распутницу и считает это поводом оправдать свое поведение.
Амелия подавила свое возмущение. Она сама навлекла на себя случившееся, всему виной ее неуемная тяга к запретному. Но нельзя же быть дурой, в конце концов: еще несколько таких историй, и она себя погубит. Нет, она не вправе рисковать честью семьи.
Повернувшись к Лукасу спиной, Амелия тщательно привела в порядок свою одежду, всячески прогоняя от себя воспоминания о том, какая дрожь охватывала ее, когда он целовал ей шею, когда он смотрел на ее обнаженные груди и ласкал их в любовном экстазе.
Амелия подавила вздох. Воистину, она согрешила. Она не в состоянии сочетать свой безрассудный порыв к чувственному наслаждению с обязанностью прояснить для себя тайное прошлое Долли. А это опасно. Не столько для нее, сколько для Долли. По каким-то причинам Уинтер не воспользовался их чувственным сближением для того, чтобы расспросить о мачехе, но это вовсе не значит, что он не намерен сделать это в дальнейшем.
Итак с этого времени она станет принимать его «ухаживания» только в обществе. И никогда не даст ему понять, какое сильное действие оказало на нее их «приключение», иначе он не отстанет от нее, пока опять не получит возможность воспользоваться ее слабостью.
А это, несомненно, приведет к беде.
Глава 10
Дорогая Шарлотта,
я и в самом деле прочитал отчет в газете. Смею сказать, однако, что Вы напрасно так беспокоитесь о леди Амелии. Я уверен, что она справится с майором Уинте-ром, если он окажется назойливым. Вы сделали ей хорошую профилактическую прививку, как, впрочем, и всем другим Вашим воспитанницам, против негодяев.
Искренне Ваш
Майкл.
«Проклятие! Что я наделал?!»
Когда рассудок вернулся к нему, Лукас застонал от досады. Он и вправду утратил на этот раз всякое соображение. Он все погубил.
И самое верное тому доказательство – то, как она ушла от него. Ни нежных прощальных поцелуев, ни долгих объятий... И вот он стоит здесь, все еще обоняя запах жимолости, витающий вокруг него ее запах, все еще чувствуя на губах вкус ее губ... а ее нет.
Нельзя сказать, чтобы он осуждал ее. Он связал ей руки. Доставил
Но будь проклято то, что, когда она упрашивала его спуститься в трюм, стала свидетельницей его слабости. Ему до смерти захотелось, чтобы это вылетело у нее из головы. А уж когда он уразумел, что она устроила утром мучительный для него спектакль с его мамелюкской саблей намеренно, его охватило неудержимое желание овладеть ею, завоевать ее. Показать ей, что она не может безнаказанно дразнить и язвить его, как, несомненно, дразнит этих шутов гороховых, жеманных английских лордов.
Он завоевал ее по праву. А теперь страдает из-за этого. Отбросив в сторону испачканный носовой платок, Лукас застегнул подштанники и брюки с привычной быстротой военного человека. Он украдкой бросил взгляд на Амелию. Но она даже не посмотрела на него, спокойно приводя в порядок свою одежду. Ах, черт побери!
Амелия – юная и неопытная девушка, не говоря уж о том, что она богатая наследница и дочь титулованного отца. Это не какая-нибудь веселая вдовушка, с которой он мог бы поиграть в пирата и его пленницу, связывая ее и раздевая, к их взаимному удовольствию. И не портовая шлюха, с которой он устроился бы в укромном месте у стены и забавлялся бы как хотел, сунув ей в руку несколько монет.
Амелия накажет его за происшедшее. Хоть она и соглашалась на все, что он с ней делал, хоть и принимала в этом участие и даже заставила его на время забыть о...
Лукас скрипнул зубами. Вместо того чтобы расспрашивать ее, он предавался наслаждению. Возможно, он разозлил Амелию, лишив себя шансов на будущее.
Самое скверное, что он готов был повторить все немедленно, если бы она ему позволила.
Наконец Амелия посмотрела ему в лицо. Одежда ее была в полном порядке. Кружевная косынка прикрывала красивую грудь. И если бы пальцы ее не дрожали слегка, когда она натягивала снятые им с нее перчатки, можно было бы подумать, что между ними ничего и не было.
– Это и вправду было интересное приключение, – произнесла Амелия совершенно ровным голосом.
Интересное приключение? Это все, что она могла сказать? Он испытующе посмотрел на нее:
– Вы хорошо себя чувствуете?
– Отлично. Почему бы и нет... после ваших горячих усилий?
Он изо всех сил старался смириться с ее реакцией. Англичанки сдержанны, да, но эта...
– Я должен перед вами извиниться.
– За что? Вы обещали мне приключение и выполнили обещание. Теперь все кончено.
Кончено? Кончено, пропади она пропадом?
Амелия поправила несколько выбившихся из прически прядей волос. Она сейчас выглядела англичанкой более, чем когда-либо в эти дни.
И никогда она не выглядела столь желанной. Он очень хотел снова прижать ее к стене и заниматься с ней любовью до тех пор, пока она не утратит эту свою ледяную улыбку и равнодушное выражение лица, пока не придут в полный беспорядок и ее платье, и ее волосы, пока он не почувствует, как она трепещет и задыхается от страсти...