Не соблазняй повесу
Шрифт:
– Ты теперь принадлежишь мне, Далила, – задыхаясь, проговорил Лукас. – Ты моя жена... навсегда.
– Мой муж, – выдохнула она, глядя на него со всем пылом тигрицы, покорившейся избранному ею самцу. – Навсегда.
В этот момент величайшего наслаждения, в минуты полного упоения Лукас верил, что Амелия будет принадлежать ему вечно, до конца его дней. Сердце у него билось так, словно от радости вот-вот выскочит из груди. Он лег рядом с ней и, глядя в потолок, думал об их будущем супружеском счастье, позволив мечте увлечь себя надеждой
Понадобилось несколько минут, чтобы дыхание у обоих выровнялось, а пульс успокоился. За кружевными занавесками окон солнце клонилось к закату, а с лестницы доносился топот постояльцев гостиницы, спускающихся к обеду вниз в столовую.
Амелия пошевелилась рядом с Лукасом.
– А все-таки это имело значение, правда?
– Что именно? – не сразу отозвался он.
– То, что я оказалась девственницей. Я обратила внимание на твое лицо. Это имело для тебя значение.
Лукас обнял Амелию.
– Для мужчины не столь важно, была ли девственницей его жена, сколь важно то, что именно он научил ее наслаждению. Я не стану лгать тебе. Любой мужчина этого хочет. – Лукас улыбнулся. – Потому что любая женщина, если она не может вспомнить, как ее лишали девственности, в сущности, чиста и непорочна, словно монахиня.
Амелия подняла одну бровь:
– А вы, сэр? Вы были непорочны?
Лукас несколько растерялся. Он не ожидал такого вопроса.
– Прости, милая, не был.
– Это несправедливо, – заявила Амелия.
– Верно, однако таков порядок вещей в этом мире. А мир в достаточной мере несправедлив.
– Знать этого не желаю, – сварливо проговорила она. Лукас не мог удержаться от смеха. Она выглядела такой восхитительно обиженной.
– Если это может послужить утешением, на этот раз я впервые делю постель с той, которая для меня много значит, с той, кого я люблю.
Амелия просияла и повернулась к нему лицом:
– Правда?
– Правда.
Она придвинулась к нему ближе.
– Я рада. И рада тому, что отдала свою невинность тебе, а не Помрою. Ведь еще одной причиной, по которой мужчина хочет, чтобы в первую брачную ночь его жена оказалась девственницей, служит его желание быть уверенным, что его первый ребенок зачат от него.
Лукас застыл. Он так стремился достойно завершить все это с Амелией, что даже ни разу не подумал о детях. Но ведь само собой разумеется, что брак и супружеская постель приводят к рождению детей.
На минуту он позволил себе вообразить дивную картину: он и Амелия в окружении веселых девчушек, играющих в саду, и крепких мальчуганов, пускающих на пруду кораблики. Они относились бы к его дипломатической карьере как к увлекательному приключению, в полном соответствии с отношением их матери.
Беда лишь в том, что карьера эта не начнется до тех пор, пока он не схватит Фрайера и не вернет Управлению флота деньги, похищенные этим человеком. Те самые деньги, что дали возможность семье Амелии жить приятной и удобной
Дивная картина исчезла. Амелия не простит ему разорение своей семьи. Он убедил ее выйти за него замуж вопреки ее страхам, но ведь она так убеждена, что Долли Смит вовсе не Дороти Фрайер. Когда же она узнает всю правду об этой истории, вряд ли встанет на его сторону.
Но это еще ничего не значит. Они женаты, и даже если Амелия его возненавидит, он все равно несет ответственность за нее и за их детей.
Он попросту должен опираться на закон и пояснить, как обстоит дело, поскольку ее судьба связана с его судьбой. Она его жена и обязана поддерживать его, даже если это ей не по душе. Обязана подчиниться его правилам игры.
Ха! Амелия никогда в жизни не станет подчиняться чьему-то диктату. У этой женщины своя голова на плечах.
Он тяжело вздохнул.
– Хм-м? – сонно промычала Амелия, уютно пристроившись головой на плече у Лукаса.
– Ничего, дорогая, – пробормотал он. – Спи спокойно. Она снова задремала, а Лукас залюбовался ее пышными кудрями, рассыпавшимися по плечам. Его член встрепенулся, но Лукас отвернулся и поспешил опустить голову на подушку.
Господи, да он готов бежать за ней, словно беспородный пес. Как же сильно он увлекся, это просто опасно. Он дорожит ее обществом – и не только в постели. Так не годится. Мужчина не может чувствовать себя хозяином в собственном доме, если жена имеет над ним такую власть. Его собственный отец служит тому примером.
Уинтер уныло уставился в потолок. Решено. Он отучит себя от чрезмерного тяготения к ее обществу. Будет радоваться тому, что она сама ему предложит, а она, несомненно, это сделает, но ему следует соблюдать осторожность. Ведь если он покажет, насколько нуждается в ней, если проявит слабость, Амелия так быстро поработит его, что он никогда и не вырвется на свободу.
А так он рисковать не мог.
Глава 19
Дорогой кузен,
лорд и леди Тови едва не сошли с ума от беспокойства, а я чувствую себя немногим лучше. У меня был соблазн сообщить им те сведения о майоре, которыми Вы снабдили меня несколько дней назад, но пока мы не узнаем, с каким из мужчин оказалась в конечном счете леди Амелия, я не думаю, что стоило бы злоупотребить Вашим доверием.
Ваша встревоженная кузина
Шарлотта.
Какая-то не в меру дерзкая горничная отвела волосы Амелии у нее с лица и разбудила ее. Амелия схватила ее руку и замерла в испуге, так как почувствовала, что рука большая, волосатая и, несомненно, мужская.
Амелия открыла глаза и увидела склонившегося над ней Лукаса, полностью одетого.
– Пора вставать, дорогая, – негромко и чуть хрипловато произнес он.
Все вспомнилось ей в мгновение ока – почему он здесь, где они и чем она занималась, совершенно голая, под укрывающими ее простынями.