Не соблазняй повесу

Джеффрис Сабрина

– Лукас... – заговорила она с укором, но он продолжал:

– Я только хочу сказать, что глиняная посуда, которую мы будем приобретать, – это единственное, что мы можем найти на дешевых базарах Танжера.

Танжер! Уже одно это слово вызывало представление о мозаиках, о раковинах каури и о восхитительно опасных путешествиях по пустыне.

– Я смогу поехать на верблюде?

Лукас заулыбался:

– Если захочешь, дорогая. И черт побери, милая, если уж ты согласна жить со мной в Марокко, то я почти уверен, что ты привыкнешь есть верблюжатину.

– Проехаться на одном из

них вполне для меня достаточно, благодарю тебя. Очень хорошо, я согласна с тем, чтобы ты занял этот пост, но при одном условии.

– И какое же это условие?

– Не жди от меня, чтобы я была покорнойженой.

Лукас рассмеялся и, взяв ее под руку, повел к карете.

– Я не думаю, что смог бы жить с тобой, если бы ты была такой. Последний случай едва не убил меня.

– Правда? – Перед мысленным взором Амелии пронеслись возможные сцены их будущих ласк. – Ну тогда...

– О нет, не надо! – прорычал он, подсаживая ее в карету. – На этот счет ты тоже оказалась права, дорогая моя. Мне вовсе не нужна покорная жена. – Он усадил ее на сиденье и обнял. – Я хочу, чтобы у меня была любящая жена.

– Благодарение Богу. Потому, мой супруг, что такая у тебя уже имеется.

Эпилог

Дорогой кузен!

На прошлой неделе я получила очаровательный подарок от Амелии Уинтер – чайник в виде верблюда. Она также сообщила, что снова ждет ребенка. Утверждает, что майор Уинтер просто восхитителен и что он не ограничивает слишком строго ее передвижений. Зная нашу Амелию, можно с уверенностью сказать, что при всех обстоятельствах она поставит на своем.

Ваш друг

Шарлотта.

Солнце уже склонялось к горизонту на запад от Танжера, когда шум в холле здания американской дипломатической миссии побудил Лукаса отойти от распахнутых французских дверей-окон в его новом кабинете. Через несколько секунд его жена и кареглазая дочка Изабелла буквально ворвались в комнату; за ними следовала молоденькая нянька-марокканка, которую наняли вскоре после того, как Амелия узнала, что ждет второго ребенка.

– Где это вы были, юная леди? – спросил Лукас, сделав строгую мину, хотя его не в меру озорная дочка уже смеялась во весь рот, а ее каштановые кудряшки так и подпрыгивали. – Только не говори мне, что ты убежала от беды.

– Никакой беды, папочка! – заявила шалунья. – Приключение!

Лукас не знал, смеяться ему или огорчаться. Его маленькой радости нет еще трех лет, а она уже выговорила слово «приключение», хоть и шепеляво. Он посмотрел на довольную ухмылку своей супруги и поднял одну бровь.

– Это все твоя вина. Только вообрази: если наша дочь жаждет «приключений» в трехлетнем возрасте, то наш сын может выбраться из материнской утробы, размахивая пистолетом.

– Будь готов и к тому, что это может быть не мальчик, – сказала Амелия, погладив округлившийся живот, и глаза ее заблестели. – Долли говорила, что когда она была беременна Томасом, то почувствовала первое движение плода в пять месяцев, а ее Джорджиана заявила о себе позже. У меня уже пять месяцев, а я ничего такого не чувствую. Значит, может родиться девочка.

– Помилуй

Бог, если это так, – пошутил Лукас. – Я и с двумя созданиями женского пола еле управляюсь. – Он повернулся к дочке: – Ну что, дорогая? Как ты думаешь, что будет, если мама подарит тебе сестричку?

– Новое приключение, папочка! – крикнула Изабелла.

– Наверное, так оно и будет, – засмеялся Лукас и, засунув большие пальцы в карманы брюк, посмотрел на девчушку с высоты своего роста. – А что за приключение было сегодня днем у вас с мамой, пока папа находился на приеме у султана? Вы пасли стаю рыбок в заливе? Писали письма пиратам? Поколотили разбойника?

– Мы обошли все комнаты и составили список того, что нам понадобится, – ответила ему Амелия. – Владение удивительное. Имеет ли представление твое правительство, насколько это ценная собственность?

– Если они этого не понимают, я постараюсь их вразумить. – Он усадил смеющуюся Изабеллу к себе на колено и принялся ее покачивать. – Значит, тебе нравится?

– Нравится? Здесь просто чудесно! Комнат так много, что мы можем обзавестись любым количеством детей, каким Нам захочется. И мы в самом центре города. А какие дворики, фонтаны и...

– И вот еще что. Посмотри. – Лукас подошел к французской двери и поманил к себе жену. Держа Изабеллу на руках, Лукас вывел Амелию на балкон. – Когда погода ясная, как теперь, отсюда виден Гибралтар.

– Милостивый Боже, – прошептала Амелия, когда перед ними открылась широкая панорама – оживлённая гавань, сияющий голубизной Гибралтарский пролив и даже сам древний город.

Пока они втроем любовались живописной картиной, чувство великого покоя снизошло на Лукаса. Он никогда не ожидал, что обретет этой райский приют, что у него будут горячо любимая жена и веселая дочка, а в будущем и другие дети. Дартмур стал далеким воспоминанием, как и его ночные кошмары, – ни один из них не посетил его с тех пор, как он три года назад вернулся из Франции. Он даже мог – при необходимости – спуститься в трюм корабля.

Лукас был доволен должностью консула, работой хоть и хлопотливой, но включающей в себя периоды затишья, пе-ремежаемые различными сюрпризами. Жалованья хватало на все необходимое, и, по существу, жили они весьма обеспеченно. Они не прикасались к деньгам, на ежемесячной присылке которых настоял тесть Лукаса, желая вернуть то, что украл брат его жены. Амелия имела даже возможность покупать экзотическую керамику, не говоря уже об экзотических берберских коврах, экзотических визитах к султану и экзотических прогулках верхом на верблюде.

А теперь еще это. Прожив три года вполне скромно, они были поражены, когда султану пришло в голову подарить американскому консульству настоящий дворец. Они перебрались в него только сегодня, но Амелия уже принялась за превращение дворца в уютный дом.

Изабелла завозилась у отца на руках – ей наскучило любоваться видом.

– Папочка, пусти меня!

Весело смеясь, Амелия взяла девочку за руку и отвела в дом, к няньке, наказав ей накормить ребенка ужином и уложить в постель.

Когда она вернулась к Лукасу, он обнял ее за талию, и они еще долго стояли на балконе, любуясь морем.