Не совсем мой, не совсем твоя
Шрифт:
– Ну, это мы еще посмотрим, – ворчливо произнес Хэнк.
Ник бросил на него быстрый взгляд исподлобья.
– Мы?..
Для первого полета спальня была выбрана не случайно, а на основании тщательного анализа ощущений, которые возникали у обоих исследователей по мере передвижения по квартире. Гостиная – очень высокий уровень вибраций, связанный с повышенной проходимостью и разнообразием психологических типов посетивших ее в разное время людей. Спальня для гостей – вибрации умеренные, но без требуемого оттенка доброжелательности, обеспечивающего душевный комфорт. Мастерская – не обсуждается из-за обилия специфических
– Как самочувствие? – поинтересовался Ник, когда все приготовления были завершены и отважный путешественник расположился на ковре, готовый принять в кровь загадочное вещество, именуемое lysergic acid diethylamide.
– Нормально.
– Не боишься?
– Нет.
Ответ последовал после короткой паузы, из чего Ник сделал вывод, что это ложь. Или почти ложь.
– Не бойся. У ЛСД нет побочных действий. Ни аллергии, ни мигрени – ничего. Он лишь провоцирует мозговой взрыв, а направление удара определяется другими факторами.
– Я понял.
– Ты отключил телефон?
– Да.
– Гостей не ждешь?
– Нет.
Ник шагнул к прикроватной тумбочке, открыл картонную коробку с ампулами, внимательно осмотрел каждую. Так, здесь у нас полный порядок…
– И последний вопрос. – Он сорвал упаковку с одноразового шприца. – Зачем тебе это?
Хэнк встал, снял с полки книгу, полистал.
– Обращение к бессознательному – для нас вопрос жизни и смерти, ведь речь идет о духовном бытии или небытии. Люди, чьи сновидения ознакомили их с подобным опытом, начинают понимать, что драгоценный клад скрыт в водных глубинах, и стремятся достать его. [19] – Он захлопнул книгу. – Такой ответ тебя удовлетворит?
19
Юнг К.Г. Происхождение архетипов коллективного бессознательного / Пер. А.А. Спектор.
– Помнится, дальше, – промолвил Ник с сочувственной улыбкой, – там есть и другие слова. Но они всегда должны помнить, кем являются, ни при каких обстоятельствах не забывая о сознании. Только так можно сохранить земную точку опоры. Таких людей, говоря языком притчи, можно сравнить с рыбаками, в чьи сети попадает все, что плавает в водах… – Он внимательно посмотрел на Хэнка. – Да, и самое главное: не каждого ловца рыбы можно назвать рыбаком.
Тот взялся за пряжку ремня.
– Я слышал, для достижения эффекта полного освобождения рекомендуется снять с себя всю одежду.
– Сними, если хочешь.
– А ты?
– Ну и я, конечно, тоже. – Он еле заметно улыбнулся, глядя на Хэнка из-под нахмуренных бровей. – Поскольку я твой гид, я должен все время быть рядом с тобой.
– Очень на это надеюсь, – вздохнул Хэнк, вытягиваясь на ковре.
Ник ввел ему в мышцу бедра первоначальные сто микрограммов и прилег рядом, держа его за руку.
– Сейчас все предметы вокруг тебя начнут менять привычные формы. Не бойся. Сохраняй спокойствие. Ты будешь оставаться в сознании до конца путешествия, ты будешь слышать
Хэнк тяжело дышал, глядя в потолок расширившимися глазами. Пальцы его судорожно сжимали руку Ника.
– Начинается, Ник, – выдохнул он со стоном. – Начинается! Я должен рассказывать обо всем, что вижу?
– Только о том, о чем хочешь рассказать.
– Это так… Боже, боже! У меня нет слов!
– Я знаю. – Ник ответил на его пожатие. – Это путешествие изменит тебя навсегда.
Ксения сняла трубку и услышала голос Веры. Вера орала как потерпевшая:
– Ксенька! Ты что делаешь, паршивка? Крутишь с Илониным парнем?
– Да, – ответила Ксения, чувствуя противный холодок в груди. – Ну и что?
Ее поразило, что Вера употребила то же слово, что и сама Илона: ПАРШИВКА.
– А ты знаешь, что он по уши в долгах? А ты знаешь…
Последовал длинный перечень порочащих Ника фактов вперемешку с домыслами, а временами и откровенным бредом. Ксения слушала не перебивая. Ничто из сказанного ее не заинтересовало, за исключением одной маленькой подробности из биографии водителя-телохранителя, пострадавшего от цельнометаллической пули, выпущенной из пневматического пистолета, которым воспользовался для самообороны (согласно Илониной версии – для нападения) совершенно обалдевший, укуренный до невменяемого состояния бывший королевский фаворит. Борис оказался дальним родственником Илоны, так что теперь за головой Ника охотилась не только она сама, но и весь клан Бельских.
– Спасибо, – сказала Ксения. – Я это учту.
– Учтешь? – Вера аж поперхнулась от возмущения. – Учтешь?.. А обо мне ты подумала, золотко? Ты в какое меня ставишь положение?
– Ты-то здесь при чем?
– При том, что я, блин, твоя любимая тетушка. А ты – моя любимая племянница. И именно в моем доме вы встретились и полюбили друг друга, ты и твой принц.
– Да? Кто тебе сказал?
– Илона, конечно.
– А ей кто сказал?
– Господи! Ты что, за дуру ее считаешь?
«Вообще-то да», – чуть было не сказала Ксения.
– Так ты звонишь по ее распоряжению?
– Ну-у… – протянула Вера. – Не только. – И вновь перешла в наступление: – Можно подумать, у меня есть выбор! Дорогуша, мне сорок пять. Если завтра меня уволят, куда, по-твоему, я смогу устроиться? Приемщицей в прачечную? Вахтером в заводскую проходную?
– Что, вопрос уже ставится таким образом?
Вера с шумом выпустила из себя воздух.
– Ты как малое дитя, Ксенька, ей-богу… Если я потеряю работу, кто меня будет кормить? Может, ты? Или твой друг сердечный? Ну в общем, это… кончай дурить, подруга. У тебя нормальный парень, нормальная работа и вообще… Тебе ведь не нужны проблемы, правда?
«Нормальный парень» – это, должно быть, Игорь. Вспомнив, как затрещал череп от удара здоровенного кулака, Ксения поморщилась и машинально повернулась к зеркалу. Все давно прошло. Прошло, но не забылось. Странно, что с тех самых пор он ни разу не напомнил о себе. Ни разу… В голову ей пришла неожиданная мысль. Ведь до сегодняшнего дня никаких наездов на Веру со стороны Илоны не было, да и быть не могло. Выходит, она не сама догадалась, что под маской неведомой разлучницы скрывается Ксения Климова. А что, если ей подсказали?