Не судите леди по одежде
Шрифт:
– Это она начала!
Последовала долгая пауза, а потом заговорила Софи:
– Вообще-то, начали мы.
– О, замолчи, Софи! – воскликнула Мэри, прежде чем развернуться и убежать в бальный зал. В одиночестве.
Джорджиана должна была бы порадоваться. Мэри зашла слишком далеко и усвоила самый важный урок общества: друзья остаются с тобой лишь до тех пор, пока твой позор не касается их.
Но Джорджиану это не радовало.
Как Чейз, она гордилась своим самообладанием. Хладнокровием. Продуманными действиями.
Куда,
Почему эти люди так сильно на неё влияли, на её эмоции? Даже сейчас? Даже когда в другой параллельной жизни она обладала такой огромной властью над ними?
"Вы - шлюха".
Слова повисли в темноте, напомнив ей о прошлом. О том будущем, которое ждёт Кэролайн, если Джорджиана не заставит этот мир её принять.
Девушки контролировали ситуацию, потому что она им позволила. Потому что у неё не было другого выбора, кроме как им это позволить. Джорджиана находилась на территории девушек, а их цель заключалась в том, чтобы заставить её почувствовать себя маленькой и никчёмной.
Она ненавидела девиц за то, что у них это хорошо получалось.
Джорджиана повернулась к оставшимся девушкам.
– Разве ваш следующий танец никому не обещан?
Они тут же исчезли. Все кроме одной. Сощурив глаза, Джорджиана посмотрела на неё.
– Как вас зовут?
Она не отвела взгляда, впечатлив этим Джорджиану.
– Софи.
– Это мне уже известно.
– Софи Талбот.
Она не добавила к своему имени титул учтивости "леди".
– Ваш отец - граф Уайт?
Девушка кивнула.
– Да.
Титул фактически был куплен. Уайт чрезвычайно разбогател после ряда впечатляющих инвестиций на Востоке, и бывший король предложил ему титул, который мало кто считал заслуженным. Старшая сестра Софи являлась новоиспечённой герцогиней, и именно по этой причине это сборище девиц приняло её к себе.
– Вы тоже идите, Софи, пока я не передумала, что вы мне нравитесь.
Софи открыла рот, но тут же закрыла, решив промолчать. Она резко развернулась и прошествовала на бал. Смышлёная девушка.
Оставшись в одиночестве, Джорджиана неровно выдохнула, тут же возненавидев это проявление сожаления. Грусти.
Бессилия.
Слава богу, она находилась одна, и никто не стал свидетелем минутной слабости.
Вот только на балконе присутствовал кто-то ещё.
– Это делу не поможет.
Как только тихие и мрачные слова донеслись из темноты, Джорджиана резко повернулась к человеку, который их произнёс. Пока она пыталась его разглядеть, её всю сковало напряжение.
Прежде чем она успела попросить мужчину показаться, он шагнул вперёд. В лунном свете его волосы отливали серебром. Тени подчёркивали резкие черты лица: подбородок, щёки, лоб, длинный прямой нос. Узнав непрошеного гостя, она резко втянула носом воздух... огорчение уступило место облегчению, а затем волнению, чего ей совсем не хотелось признавать.
Дункан Уэст. Красивый и безупречно выглядевший в чёрном пиджаке и брюках. Накрахмаленный льняной
А Дункан Уэст не относился к тому типу мужчин, которым требовалось выглядеть привлекательней обычного. Он был выдающимся, влиятельным и красивым, как сам дьявол. Но все вышеперечисленные качества несли в себе опасность. Кому, как не ей, знать.
Разве не на этом знании строилась вся её жизнь?
Уэст был владельцем пяти самых популярных лондонских изданий: ежедневной газеты, которую тщательно утюжили для своих хозяев дворецкие по всему городу; двух еженедельных, которые доставляли почтой по всей Британии; одного дамского журнала и одной газетёнки со сплетнями, чьими безымянными подписчиками тайно являлось большинство аристократов.
И, кроме всего прочего, журналист практически считался пятым совладельцем "Падшего ангела", сделав себе имя и состояние на скандалах, секретах и сведениях, полученных от Чейза.
Но, конечно, он и не подозревал, что сейчас Чейз стоял прямо перед ним, не ужасный, таинственный джентльмен, каким его считал весь Лондон, а женщина. Молодая, потерявшая репутацию и обладающая большей властью, чем любая другая.
Именно из-за своей неосведомлённости Уэст позволил напечатать на страницах своей жёлтой газеты ужасную карикатуру, изображавшую Джорджиану одновременно и Годивой, и Девой Марией, девственницей и шлюхой, грешницей и святой, всё в угоду денег.
Его газета... он сам ... вынудили её выйти в свет. Уэст являлся причиной, по которой сегодня вечером она находилась на этом балу, разодетая, утыканная перьями и идеальная, и пыталась снискать прощение у общества. И её совершенно не волновал тот факт, как бы привлекательно он сегодня ни выглядел.
Возможно, тот факт несильно её волновал именно из-за того, как привлекательно он сегодня выглядел.
– Сэр, – произнесла она поучительным тоном. – Нас не представили друг другу. И вам не следует прятаться в темноте.
– Чепуха, – ответил он, явно её поддразнивая. Искушая. – В темноте прятаться лучше всего.
– Если только вы не заботитесь о своей репутации, – сказала она, не в силах удержаться от сухих слов.
– Моей репутации ничто не угрожает.
– Как и моей, – ответила Джорджиана.
Он удивлённо поднял брови.
– Правда?
– Да. Хуже ей уже не стать. Вы слышали, как леди Мэри меня назвала.
– Думаю, половина Лондона слышала, как она вас назвала, – сказал он, подходя ближе. – Она повела себя неприлично.
Джорджиана склонила голову набок.
– Но не сказала неправды?
В его глазах вспыхнуло удивление, ей это понравилось. Он был не из тех, кого легко удивить.
– Само собой разумеется, это неправда.
Эти слова ей тоже понравились. Та уверенность, с которой он их произнёс, вызвала в ней лёгкую волну волнения. А Джорджиана не могла позволить себе волноваться. Поэтому вернула разговор в безопасное русло.