Не та профессия. Тетрология

Афанасьев Семён

Внимание всех присутствующих, кажется, только что не кристаллизовалось прямо в воздухе.

Изловленный человек, названный преступником, кстати, в этот момент неслышно пошевелился, видимо, придя в себя. Стоящие рядом молодые пашто и туркан, однако, не упустили этого момента и дружно прижали его к земле.

– Начинай с самого начала, – великодушно кивнул Хамидулла, полностью удовлетворённый ходом ведущейся беседы.

Актар из каррани, стоя чуть сбоку, казалось, готов был задушить своего местного ровесника, но Хамидуллу это явно ни капельки не трогало (ну и правильно,

у каррани есть свои земли пусть там командуют).

– Если с самого начала, то позволь тебе напомнить как минимум об одной женщине, которой доверяли право судить целые народы, – загадочно улыбается здоровяк. – Кстати, это и есть самое начало, как ты просишь…

– Не думаю, что опыт чужих применим в данной ситуации, – Хамидулла уже получил часть ожидаемого им внимания и теперь, кажется, просто наслаждается положением в обществе и неожиданной беседой, скрашивающей ежедневную рутину. – Да и суды чужих народов, как-то это… – старик слегка поцокал языком. – Не сочти за грубость, туркан, но пуштуны живут своим умом. Мы всегда рады гостям, но править на своей земле будем только сами.

– Так а я тебе о чём толкую? – делано удивляется здоровяк. – Неужели ты думаешь, что я в твоём доме поучал бы тебя догматами чужих земель?! – азара (или всё-таки туркан?!) так укоризненно смотрит на Хамидуллу, что тот невольно напрягается.

– Я не понимаю тебя, чужеземец, – обозначает дистанцию старейшина, ломая голову о том, что его собеседник имеет ввиду.

– А разве Кандагар теперь считается чужой вотчиной? – продолжает играть на публику Атарбай, всё так же демонстративно удивляясь. – И разве Назо Токхи, Бабушка Назо^1, теперь пуштунам чужая?! Да и стародавний спор, если мне не изменяет память, она судила^1^1^1 никак не между чужаками, а между Гильзаями и Садозаями^1^1, разве нет? Уважаемые, поскольку я сам не пуштун, подскажите вы! – здоровяк оглядывается по сторонам, разводя руками. – Гильзаев и Садозаев что, уже исключили из народов пашто?! Меня долго не было тут, вероятно, я это упустил…

Заполненное людьми пространство чуть не вздрагивает от единодушного выдоха и сдерживаемых порывов смеха.

_________

Примечание.

^1 – реальная личность.

^1^1 – племена пашто.

^1^1^1. Реальное событие.

_________

– Это, кстати, и есть то самое начало, о котором я говорил, – Атарбай простодушно упирается взглядом в Хамидуллу, улыбаясь наивной улыбкой. – Там, откуда я родом, плохо разбираются в культуре пашто. Но Назо Токхи у нас почитается за Мать вашего Народа, тоже своего рода начало.

(Примечание: сегодняшний культурный статус – «Мать Афганского народа»).

– Кстати, подскажи иноземцу, уважаемый Хамидулла! А разве не её называли самым главным приверженцем Пашто-Валлай? – продолжает дожимать здоровяк.

Все окружающие знают, что Хамидулла никогда не врёт. Он может молчать, может не отвечать; но ни обманывать, ни грубить без причины он никогда не будет.

Если не ответить лысому на прямой вопрос, это будет ничем не вызванной грубостью. Да и пуштунов брат дочери Хана туркан знал, судя по этой его эскападе, весьма неплохо. Тем более что все приличия были соблюдены, а изловленный

на территории селения чужак, именуемый преступником и турканами (чужаками), и каррани в лице Актара (уже своими), вообще для Бамиана был никем.

Просто один из многих следующих мимо, не гость, не друг.

В ином месте и в ином времени сказали бы – покупатель услуг.

Глава 16

Договориться с местными о формате, гхм, судебного заседания удаётся далеко не сразу.

Из местных, главной оппозицией нормальному конструктивному процессу выступает эдакий дедушка-божий одуванчик. Кстати, его заурядной внешностью обманываться не стоит – приходилось иметь с такими дело раньше. Обычно всё оказывается далеко не настолько просто, насколько подобные люди стараются выглядеть.

Актар периодически окатывает его таким взглядом, как будто намерен вцепиться в бороду прямо сейчас. Что странно. Я не сильно разбираюсь в тонкостях отношений между различными каумами и хелями (особенно тут ), но, кажется, та ветвь вазири, к которой принадлежит Актар, с местными вообще не враждовала, ввиду разницы интересов и рода занятий.

Впрочем, кто знает. Может, просто какая-то личная неприязнь.

Лично меня от рукоприкладства и прямого диктата (тамгой Алтынай) удерживают только два момента.

Первый: пуштунов не надо гнуть через колено, если есть шансы договориться. Каждый, кто имел с ними дело, подтвердит: никакие усилия, затраченные на конструктивное и мирное выяснение отношений, не будут чрезмерными, если сравнить их потом с усилиями, потраченными на конфликт с пашто. «Кладбищем империй» назовут и их самих, и эту землю в другом месте и в другое время, и будут полностью правы.

Второй момент – это банальный рационализм. Мало ли, как сложится жизнь дальше. Особенно в свете поползновений родственника Алтынай – местного Султана, в направлении обмена землями с Шахом Ирана. Может, скоро каждый человек будет на счету и именно тут придётся если не кусок хлеба просить, то стакан воды и проводников через горы точно.

А сверкни я сейчас тамгой Алтынай, пригрози местным силой и заставь их делать что-то под давлением… В общем, конфронтация была оставлена про запас, как самый последний вариант.

Слава богу, до крайних случаев не доходит. Задним числом, мне понятна механика происшедшего. Дед-одуванчик просто не ожидал, что кто-то извне может знать их историю не хуже его самого.

Грамотных в это время среди них немного, и все они обычно при деле. Книг массово пока не пишут, не издают и не читают (своих книг, во всяком случае). Потому, о людях своего народа и культуры узнаю т исключительно в виде изустных преданий, рассказываемых от случая к случаю, и уж явно не для таких, как я.

Назо Токхи – целый монстр и столп в истории и культуре пуштунов, величие которого не угасло и спустя века. Но конкретно этому деду было более чем странно увидеть, что о Бабушке Двух Шахов (прим. Одно из прозвищ ) знает в подробностях какой-то далёкий от их общины человек, частью их социума не являющийся.

Старик не может знать, что когда-то история его народа будет тщательно записана, обработана и опубликована. И что найдутся люди, которые её старательно проработают , по целому ряду важных для этих людей причин.