Не та профессия. Тетрология

Афанасьев Семён

Разия говорила на фарси, потому некоторые туркан тут же зашептали по-своему, переводя товарищам, не понимающим языка.

– Это правда? – прозвучало уже от Атарбая в адрес Фахраддина, старшего у пашто.

В этот же момент, словно подгадав, из-за чьих-то спин вынырнула фигура, укутанная в женские одежды, и, не обращая внимания на окружающих, закружилась в танце.

Глаза брата дочери Хана раскрылись ещё шире:

– Это же мальчик! Вы что, совсем из ума выжили?!

Вообще-то,

если честно, многие туркан крайне не одобряли обычая бача-бази у соседей, но по врождённой тактичности не считали возможным вмешиваться в чужую жизнь со своими правилами. Тем более что те из стариков, которые от своих пращуров помнили ещё рассказы о Хромом Тимуре, говорили: этой греховной привычке на землях пашто не одна сотня лет и вызван дурацкий обычай, скорее всего, различием положения женщины в каждом из народов.

_________

Без подробностей. Грязь и мерзость. Читайте сами:

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%91%D0%B0%D1%87%D0%B0-%D0%B1%D0%B0%D0%B7%D0%B8

Мог бы многое сказать, но не буду. В сети об этом есть достаточно.

Попутно. Обратная сторона– бача-пош:

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%91%D0%B0%D1%87%D0%B0-%D0%BF%D0%BE%D1%88#:~:text=%D0%91%D0%B0%D1%87%D0%B0%2D%D0%BF%D0%BE%D1%88%20(%D0%BF%D0%B5%D1%80%D1%81.,%D0%BE%D0%B4%D0%B5%D0%B2%D0%B0%D1%8E%D1%82%20%D0%BC%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D1%87%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%BC%20%D0%B8%20%D1%81%D1%87%D0%B8%D1%82%D0%B0%D1%8E%D1%82%20%D1%82%D0%B0%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D1%8B%D0%BC.

Снова не комментирую.

_________

– Конечно мальчик, – осклабился старший над пашто. – У нас свои обычаи.

– Что за мальчик, откуда? – уронил сухо Атарбай, обращаясь к Разие.

Та поймала за руку танцующую фигуру и, зафиксировав голову ребёнка руками, впилась взглядом в его глаза на пару мгновений.

– Местный. Родственник убитых. Откуда-то чуть говорит на фарси, пока не поняла, каким образом. – Затем персиянка тягуче посмотрела на Фахраддина, который демонстративно выпрямил спину и вызывающе смотрел ей в глаза. – Этот начал убивать местных специально, чтоб набрать мальчиков. – Уверенно продолжила персиянка, не обращая внимания на реакцию пашто. – Но только один подошёл. Грязные мысли, не хочу говорить подробно.

– Как это понимать? – брат дочери Хана обвёл взглядом присутствующих. – Туркан, кто был вместе с пашто в лагере прикрытия? Как вы допустили это всё?

– Мы ни при чём, – открестился за всех сорокалетний седоватый степняк, поднимая вверх раскрытую ладонь. – Часовых мы сняли. В лагере вязали всех по одному: мы со своего края, пашто – со своего. Специально же договорились, чтоб не мешаться друг у друга под рукой. Когда встретились на середине, оказалось, что эти уже своих дорезают. Фахраддин сказал, что у них своя Джирга, мы им не указ. Я не стал ничего делать, чтоб не ссорить народы. Алтынай на этом настаивала.

– Почему сразу не донесли до неё или до меня? – чуть отстранённо поднял правую бровь Атарбай.

– А

зачем? – резонно парировал степняк. – Задача выполнена. Мёртвых не вернуть. Ссориться в походе – последнее дело. А скажи я вам с Алтынай, той будет испорчен.

– Ты неправ и сам это понимаешь. Но говорить с тобой буду не я, и не здесь. Вернее, не только я. – Кивнул Атарбай потупившемуся седому, затем развернулся к пуштуну. – Теперь ты. Ты нарушил два приказа сразу: не убивать пленных и никакого лишнего насилия над местными. Я понимаю, что тебе в голову моча бьёт, вернее, кое-что иное… Но между нами были договорённости и о правилах в походе, и о старшинстве командиров. Ты их нарушил. Ты нарушил не просто договорённости между людьми, а совместные правила соседства двух народов. Я понимаю, что ты это сделал исключительно из своей природной тупости, но это не меняет свершившегося. Местные, забирая груз себе, не тронули ни одного из… – в этом месте Атарбай запнулся. – Не совсем из наших… Никого из тех, кто вёз груз нам.

– И что теперь? – хмыкнул Фахраддин, обводя взглядом окружающих в поисках поддержки. – Нам-то что с того? Мы тех людей в глаза не видели. Живы они, нет ли, нам-то какая с того печаль?

– Жаль, что не смог поехать Актар, – констатировал брат дочери Хана. – И вместо себя отправил самого дебильного родственника… Ты понимаешь сочетание слов «правила игры»? Местные, не убив никого при нападении – только отобрав груз – обозначили правила игры. Выгодные обеим сторонам.

– Не убивать? – подал голос седой родственник Алтынай.

– Да. Пуштуны это правило абсолютно напрасно нарушили. А теперь у меня вопрос к пашто: если дочь нашего Хана, либо ваша Джирга, решат установит с местными какие-то отношения, это вообще будет возможно? Не говоря уже о напрасном убийстве достаточно мирных людей, с которыми можно было поладить и так?

– Да нужны нам эти земли! – презрительно фыркнул Фахраддин. – Мы на Хинд в набег ходили, ходим и ходить будем. Какие отношения с ними, лысый?! Что надо, так возьмём! Всегда так было.

– Ты дурак. Ты просто Аллахом проклятый дурак, – тяжело вздохнул Атарбай. – Может, мне сейчас тоже кое-что напомнить тебе? Как вы нашей Степи при Хромом Тимуре ноги мыли – эту воду пили?

Пуштуны напряглись, Фахраддин покраснел.

– Остыньте, я не для скандала. – Махнул рукой здоровяк. – Я к тому, что времена меняются. И все хотят попробовать жить по-новому. Но из-за таких как ты… Ладно, с Актаром дома будешь разбираться. Туркан, взять Разию, найти родственников пацана, вернуть его родным. СЕЙЧАС. Никакого тоя, пока не сделаете.

Степняки молча зашевелились, поднимаясь на ноги.

– Э-э-э! А чего ты тут раскомандовался?! – моментально вскинулся пуштун, хватая уходящего Атарбая за плечо и разворачивая его к себе. – Чего это ты м о и м пацаном распоряжаешься?!

– Мне что, процитировать тебе все хадисы, которые объясняют всё непотребство твоего поведения? – Атарбай задумчиво повернулся обратно. – Ты действительно не понимаешь, в чём неправ?