Не такой как все. Ведьмы
Шрифт:
Деньги, которые регулярно платила ей мать Шроо, служили ведьме хорошим подспорьем. Поэт приобретал так необходимую ему свободу — для упражнений по стихосложению.
…Мать находилась в глубоком раздумье; очевидно, под влиянием услышанного о ее сыне. Словно ей дали заглянуть на ту социальную помойку, где предстояло выживать ее сыну, благодаря тому, что она вызвала его на свет божий, не спросив разрешения у этих, так называемых, педагогов. (Однажды, к Шроо заглянут его соученики из этой школы, мать — даже — не появится к ним. Шроо (совсем недолго) будет упрекать ее в этом, пока ему не откроется глубокий смысл "содеянного"). Мать, как смогла, так и ответила на вызов общества. Она лишь проявила любовь к сыну (если бы так умели любить все женщины?)
Шроо заканчивал десятилетку, уже наглухо закрывшись в себе. С потерей самой чувственной привязанности, высвободилось много времени для творчества. Стихи спасали его от нахлынувшего
Шроо доучивался в Кременской десятилетке. Директором которой был: С…ко, — грузный воспитатель будущих сек. сотов и провокаторов. Учитель по украинскому языку и литературе, Р…нюк, ему под стать, такой же, тучный, рослый мужчина, с выпирающим животом; седовласый и с крупным лошадиным, рыхлым лицом, получивший от учеников прозвище "Пуп" (производивший впечатление законченного холуя; выныривающего на школьных линейках из-за спины своего патрона) образцово-показательно демонстрировал своими повадками: высший образец социального "подхалимажа". С…ко и Пуп, олицетворяли собою всю мощь "образцового" советского образования. Они не оставляли никому из своих питомцев шансов выбраться из прокрустового ложа сексотских порядков (в методику обучения не вводились выявление творческого потенциала — кроме, как дифференциации их, по социальному статусу их родителей, определяющего парадигму их дальнейшего развития в Сказочной империи). Убогою, выглядевшая украинская литература и язык, в исполнении такого качественного ее представителя в школе, как Пуп, полностью вписывалась в пространство той, сказочной, Украины. Вся цепочка: одни создавали пропагандистскую продукцию — эти "спiлчанскi генiї"-сексоты, как законченные кремлевские проститутки-провокаторы от литературы, — а другие травили ею мозги украинцев. Шроо смело вычеркнул эту "литературу" из своей жизни. Уже учась в Киеве, в геологоразведочном техникуме (распорядилась судьба), при наличии многих тамошних редакций, он слал стихи в Москву, иногда получая оттуда какие-то снисходительно-обнадеживающие отклики, хотя, позже он осознает им цену, что никто, никогда, и, ни при каких обстоятельствах, не станет их публиковать о официальной печати. Он учился создавать литературу, как бы для себя, и в себе, обустраивая ею свое внутреннее пространство. Словно заполняя строчки мелким бисерным почерком, после техникума, в его судьбе произошло какое-то событие наподобие: армии и тюрьмы в миниатюре — стройбат, — куда его преднамеренно запихнули на два года. (Отвечая, качественно, за выжившего отца на той войне, вынужденного "спасать свою шкуру", которому дважды удалось побывать в Красной армии, в качестве расходного материала и влезть в полицаи, чтоб не умереть в лагере смерти). Отец не делал никому зла — поэтому выжил. А также — освобождая двухкомнатную квартиру в районе Восход города Новосибирск для своего агента Леши Лобова.
С таким скверным "социальным наследством", Шроо не мог рассчитывать на удачу и признание. Он стал думать только о литературе. Это была подсознательная попытка выжить в том социуме, достичь признания; как нелюбимый ребёнок, пытается заслужить любовь своих родителей.
С отцом, сексоты, расправились двумя тюремными сроками. Охота на его сына — становилась ему расстрельным приговором уже при правлении андроповско-брежневского дуумвирата. Из сына, каплями, выдавливали его жизнь: убили первую любовь, устроили пытку стройбатом, лишали средств к существованию, лишали работ и признания. Любовь к литературе — слабые надежды на реинкарнирование в будущем в нормальной стране. С СССР, надо было убегать сразу, как только поднялся на ноги, как это делали евреи.
Молодость, привязанность к чтению, геологические маршруты, окружающая природа Сибири, люди с необычными судьбами, все это питали лишь его надежды на нормальный статус. Он часто оставлял какое-то свое занятие ради литературы (когда возвращался домой). Он стремился быть полезным
Полки советских магазинов окончательно опустели, уже, к концу восьмидесятых.
После Чернобыля, будущее Сказочной империи Зла покрылось густым мраком. Началась ее агония, — "перестройка".
Шроо, в это время, не писал стихи; обратившись к прозе. Он создает себе новый стиль. Он поступает на один из козолупских заводов, в качестве мастера.
Пытаясь наладить творческий быт, Шроо сходится с женщиной. Оксана обещает обеспечить ему творческую свободу. Он старается использовать свой внутренний потенциал. Ему не хватает литературного опыта. Нельзя писать без определенных навыков. Чего никогда не поймут "засланцi" в литературу, стремясь ключиком — дипломом о наличии высшего образования, — утвердить свой творческий потенциал.
Советские ведьмы
1
Тетка — у Шроо — в существе своем: социалистическая ведьма. С арсеналом всех советских стандартных заклинаний, типа: "наркоман", "пидарас", "не такий, як всi" и т. д. В бабских шалманах она играла одну из первых скрипок — сексоты ей доверяли разгонять по селу самые невероятные слухи. Властолюбивая ведьма, "Олена", жаждала власти над людьми, пусть и на самом низком, колхозном уровне; намереваясь с помощью "бранных" слов, улучшить свое материальное благосостояние. Она стучала на всех, как и те, многие колхозники, для которых были открыты уши влиятельных (авторитетных) сексотов. Собственно, любой альфа-сексот, опьяненный властью и покорностью вверенного ему колхозного быдла, завербовав такую Олену, получал возможности, создавать для себя любую модель управления, исходя из своей дикой, извращенной, фантазии. Самое потрясающее, что все пароксизмы "управления" возникали в головах управителей на всех уровнях руководства на территории Сказочной империи; в полном отрыве от существующей реальности. Идеологическое поле оказалось очень пригодным для этих проявлений. Каждый советский колхоз и управляющий им (рабовладелец-чиновник-сексот-латифундист) становился для своих подчиненных, всем: высшим судом и божеством.
Тетка стучала на мать; стучала на Шроо. У матери Шроо, учительницы, были свои каналы стукачества — директор школы, Лебидь М.П (Петруня). Для Шроо, колхозные ясли были закрыты, что собственно спасало его внутренний мир от принудительной советизации. Благодаря ее стараниям, Шроо выпал из сказочной реальности. Тех порядков — которыми жило все население, Шроо не был обученным. Что открывало ему другие возможности: стремиться вскочить в социальный лифт для тех, кого вело образование, — кому выпадала роль жертвы уже, личностном, геноциде. Шроо, как бы от самого рождения, в той социальной среде, инициировался в разряд: "отщепенца", "диссидента" и "не бинарного человека". Хотя, по большому счету, Шроо не числил себя в этих ипостасях; он больше склонялся к мысли, — уповая на свою сексуальную нормальность, — что он: обычный аутотелик.
«Автотелическую личность» отличает способность с лёгкостью превращать потенциальные угрозы в задачи, решение которых приносит радость и поддерживает внутреннюю гармонию. Это человек, который никогда не испытывает скуку, редко тревожится, включён в происходящее и большую часть времени переживает состояние потока. В буквальном переводе это понятие означает «личность, цели которой находятся в ней самой» — речь идёт о том, что цели такого человека порождаются преимущественно его внутренним миром, а не заданы генетическими программами и социальными стереотипами, как у большинства людей.
Небинарный человек, поэт. Небинарные люди, или гендерквиры, не вписываются в общепринятую систему двух полов. Общий термин небинарность включает и других людей, которые идентифицируют себя как агендеры или гендерлесс (отрицают гендерную идентичность); примеряя на себя любую идентичность, не чувствуя никакого комфорта, проще говоря о том, кем они не являлся, и что категория гендера ему принципиально не подходит, он был человеком мира и весь мир находился в его душе. Основной проблемой не бинарного человека состоит в том, что его пытаются определить в какую-то из двух категорий. В колхозном рабстве, не как в современном мегаполисе, живут издревле люди, которые оспаривают право другого человека на самоидентификацию. Большинство небинарных личностей, предпочитают называть себя "they/them" — "они", в этом величие их духа, сложного покроя внутреннего мира, нечто Космическое и бесконечное. Чтоб избежать упрежденности, даже в задрипанном колхозе, к любому человеку, необходимо обращаться на "вы". Что свидетельствует об уважении и культуре, — и предупреждает оскорбительное восприятие личности. Но, это не о советских… (Из интернета)