Не тайная связь
Шрифт:
– Я думала, что мой брат оторвет тебе член за меня…
– Как видишь, он на месте, – его голос низкий, вибрирующий. – Что по поводу итальянцев?
– У них тоже все на месте…
Темнота сгущается, как шелк, скрывающий наши грехи. Я вижу в его взгляде тысячу долбаных чертей.
И я не уверена, что красный сигнал их уже остановит.
Потеряв фокус, я медленно таю и подставляю свою шею для поцелуев. Напускная беспечность развеивается сразу, едва Эльман раздвигает мои бедра и устраивается между ними.
Жар
– Как же твоя жена, Эльман? Она так много для тебя сделала…
– Это не должно тебя волновать.
– Трахал здесь уже кого-нибудь?
– Только тебя. Буду.
Все надежды на стоп-сигналы рассеиваются, когда он погружает в меня пальцы. Откинувшись на шелковые подушки, я до боли прикусываю губу. Мне немного стыдно и много хорошо.
– Там влажно, потому что я представляю на твоем месте итальянца, – выпаливаю, бросая вызов. Но мои слова тонут в его улыбке, полной темного удовольствия.
– Выводишь меня, Ясмин. Ты хочешь грубо? Без нежностей? Так и скажи.
– Нежность нам не к лицу, – шепчу. – Обойдемся…
Его ладони предупреждающе сжимаются на моих бедрах, и одним рывком Эльман насаживает меня на твердый раскаленный член. Он делает это сантиметр за сантиметром. До упора и без единой нежности. В ушах появляется шум, а низ живота от неожиданности пронзает огнем.
Ну вот, сама же просила без нежностей, а теперь…
– Боже!
Мир рушится на части, но в этом хаосе я впервые за долгое время чувствую себя живой.
Перед глазами расплываются черти, пожарище и море – все сливается воедино до тех пор, пока ощущения между ног не становятся комфортными. Мелкая дрожь рассыпается по телу, и я утыкаюсь Эльману в ключицу – она у него немного влажная и солоноватая на вкус, я попробовала, когда кусала…
Еще он пахнет сандалом. Привычным, родным запахом Тайной связи.
– Было больно… – тихо всхлипываю.
– Странно, у тебя же большой опыт, – режет словами по-живому. – Сколько тебя перетрахало? Повтори, Ясмин.
Эльман продолжает игру «Кто сделает больнее», жаль только, что я в ней не могу участвовать дальше, потому что Эльман начинает двигаться. Впившись в его плечи ногтями, кусаю губы до крови.
– Чему с ними научилась? Покажешь? – не унимается, крепко вколачивая в меня свой член.
– Многому.
– Сосать научилась? Или все также хуево?
– Другим нравилось… Камалю тоже…
О брошенном вскользь имени я сразу же жалею. Схватив меня за щеки, Эльман накрывает мой рот ладонью и загоняет член до упора и искр в глазах.
Эльман сперва
– Его имя. Блядь. Под запретом.
Я зажмуриваюсь.
– Ты поняла?
Я киваю, но руку от моего рта он не убирает, вымучивая из меня стоны.
А у меня то ли от наслаждения, то ли от боли, то ли от всего вместе взятого, пропадает желание называть имя Камаля. Совсем.
Живот простреливает острым огнем удовольствия, и я крепко зажмуриваюсь. Впившись Эльману в плечи, я мелко дрожу, ощущая, как от оргазма сводит все внутренности и порхают бабочки в животе.
Но в какой-то момент, помимо удовольствия, по телу расползается отвратительное чувство вины. Вздрагивая от особенно глубоких толчков, я смотрю на Эльмана, но начинаю видеть совсем другое. Вижу Питер, свадьбу, оружие. Затем мужское тело на себе и подвеску Камаля, которая болталась сверху в такт толчкам, когда он брал меня – измученную, заплаканную, разочарованную. Да, все было по доброй воле, и я даже уверяла себя, что никогда не пожалею о той ночи, но сейчас…
Сбросив с себя наваждение из прошлого, я понимаю: сейчас я жалею.
Жалею прямо в этот момент, когда Эльман смотрит на меня с желанием, перемешанным с ненавистью, а я вспоминаю эту подвеску, что качалась над моим лицом в такт движениям…
Эльман тоже помнит. Помнит и, обхватив мой кулак с обручальным кольцом, вбивается в меня сильнее, глубже и порой больнее. Кажется, что это кольцо нас обоих режет наживую.
Убрав руку с моего рта, он впивается в мои губы злым поцелуем. Я не противлюсь. Сейчас, когда он вспоминает мой секс с другим, сопротивляться было плохой идеей.
Распахнув губы, я впускаю его язык и чувствую легкое столкновение зубами.
– Разведи бедра шире. Ты зажимаешься.
– Прости…
– С кем ты трахалась помимо него, Ясмин?
– Я же сказала, с итальянцами…
– Ясно. Значит, и анал уже пробовала? Мне можно? – хмыкает небрежно.
Я резко сжимаюсь, и он это чувствует.
Он же не всерьез, правда?
Потому что по его глазам я совсем ничегошеньки не понимаю – в них бездонное море.
– Я ни с кем больше, – выпаливаю ему в рот. – Не было никаких итальянцев. Ни с кем. Только с ним…
– Ясно, – сжимает челюсти.
– Я жалею.
– О чем?
Посмотрев ему прямо в глаза, обвиваю его бедра ногами и повторяю:
– Я жалею, что легла под него. Очень. Я совершила ошибку.
– Похуй уже, Ясмин…
Кивнув, я прячу слезы на его груди. Запустив руку в мои волосы, Эльман крепко вжимает меня в кровать и, сделав несколько финальных движений, бурно кончает. Когда Эльман опускает руку на мою промежность, чтобы снова довести меня до оргазма, я свожу колени и дрожащим голосом говорю: