Не твои наследники
Шрифт:
Господи… Господи… Что это? Зачем?
Пробую оттолкнуть, но он лишь сильнее вжимает меня в матрас, наваливаясь своим горячим и дрожащим телом сверху. В ушах шумит пульс. Я вся горю. А затем меня словно выдёргивают из бесконечной пропасти в реальность. Жёстко. Хладнокровно. Оглушая звериным рычанием.
— Дан, убери охрану за дверь! Живо!
— Твою мать…
— Я лично сниму эту мразь!
***
Шорохи. Грохот. Топот ног.
Оглушающий хлопок двери сотрясает мозг.
Лишившись
Соболя отрывают от меня, словно пластырь от раны. Одним точным движением.
Не успеваю опомниться, как вмиг лишаюсь ширмы. Становлюсь уязвимой. Открытой для посторонних глаз.
Боже, как стыдно… Ведь в номере Андрея находится не только Руслан.
В этот момент я действительно чувствую себя одной сплошной открытой раной. Между ног ощутимо саднит. Морщусь. Обнимая живот ладонями, сворачиваюсь на кровати клубком. Меня знобит. Кожа липкая. Она точно в сперме… Не понимаю… ничего не понимаю…
Боже, что он со мной сделал?
Всё ещё не могу нормально соображать.
Не помню…
«Я ни черта не помню!» — кричит воплем моё молчание.
Мысли путаются. Картинки в голове мелькают обрывками. Как только хочу что-то вспомнить, виски сжимает тупая боль. В горле непривычно саднит от сухости. Страшно хочется пить. Я сглатываю, но мерзкое першение не проходит.
Не хочу думать о том, что меня поимели, как резиновую куклу…
Божжжеее…
Обречённо натягивая на себя простыню, вытираю ею живот. Противно…
От гадких предположений по груди расползается серная кислота.
— Твоя баба — огонь, — доносится ехидненький хрип Андрея. За ним следует удар, попадая в висок. С ужасом наблюдаю, как Соболь с грохотом падает на пол. Я даже отчётливо слышу хруст кисти Исаева. Утробное рычание мужа приводит мой организм в шок.
— Убью… — выдыхает со свистом.
Меня мгновенно выворачивает наизнанку, сплевываю горечь прямо на пол. Встать с постели и умыться просто нет сил.
— Стой! — сквозь вату звучит рёв Галецкого. Судя по звукам борьбы, он пытается оттянуть Руса от бездыханного тела противника. — Побои, Исай. Сейчас нельзя! Тебе суды и штрафы на хуй не нужны.
Стряхнув с себя руки Дана, Рус пытается отдышаться. Выглядит разъярённым безумцем. Я даже боюсь смотреть ему в глаза. Вскользь отмечаю, как дико его потряхивает. Ещё бы. Жена наставила рога в день свадьбы. Пусть так и думает. Мне всё равно. Может быть хотя бы выгонит меня на улицу. Избавит от своего ублюдочного контроля.
Ненавижу его…
Всех ненавижу!
— Реши вопрос с этой мразью, — непоколебимо высекает. — Кардинально. И убери ЭТО дерьмо с моих глаз. Убери!!! — рычит, пиная ногой Соболя.
— Сделаем, — сухо заверяет Данила.
—
— Она зашла к себе. Я лично проводил до двери. Кто ж знал, что у вас с ним «смежные номера». Выходит, кто-то поспособствовал открыть им дверь.
— Кто?
— Выясню.
— Собирайся!!! — уже прилетает мне.
Вздрагиваю, встречаясь с Русланом глазами. Сознание разбивает паника.
Во взгляде Исаева полный Армагеддон. Разрушение планет и даже целых галактик. Чего там только не транслируется! От пылающей, больной ненависти до глубочайшего презрения. Всё, кроме сожаления и сострадания. Адская, клубящаяся, непроглядная тьма. За которой души не видно. Непробиваемое стекло.
Он подходит ко мне, едва я прижимаюсь спиной к изголовью кровати. Рефлекторно скрещиваю на груди руки. Меня колотит так, что даже зубы стучат.
— Я никуда с-с тобой не п-поеду, — задушенно бормочу, пытаясь от него отгородиться. Спазм желудка вынуждает согнуться пополам и простонать.
— Тебя не спрашивают! — рявкает, хватая меня за локоть. Неделикатно сдергивает с кровати на пол.
Голова кругом. Ноги ватные. Падаю, врезаясь коленями в стразы на платье. Чашечки простреливает острой болью. Порезы кожи затмевают все остальные ощущения.
Взвыв, натыкаюсь взглядом на туфли Руслана. Они бесцеремонно топчутся по деликатной шёлковой ткани подвенечного наряда как по моей истерзанной душе…
Больно. Адово больно… Как на костре. Не телу. Мне. Моей обугленной сущности.
Через силу вскидываю голову, пытаясь рассмотреть в расплывчатом изображении лицо своего мучителя.
— Ты убил моего мужа, — хриплю зажатым горлом. — Твои люди его подставили. Свекровь была права! — срываю голос. Слёзы меня ослепляют. Улавливаю, как нерушимый чёрный монолит склоняется над моим поруганным телом. Схватив меня за плечи, дёргает вверх. Ставит на ноги, но не отпускает. Потому что я тут же рухну обратно на пол. А хватка настолько сильная, что у меня мышцы сводит от боли.
— Ты спятила? — зло шипит мне в лицо. — Я мог их пустить по миру одним щелчком. Нахрена мне его смерть?
— Я тебе не верю!
— Я не обязан тебе что-то доказывать!
— И не надо! — выцеживаю сквозь боль. — Анжела всё сказала. Там. На террасе… Когда пыталась тебе отсосать.
***
— Что… — на секунду приходит в недоумение. Теряется. От лица Исаева отливает кровь. Затем резким толчком вбрасывается обратно. Он мгновенно багровеет. Не в силах мне что либо противопоставить.