Не упасть за финишем
Шрифт:
Я познакомился с Анатолием Федоровичем, когда мне было 20 лет. Его авторитет с самого начала для меня был непререкаем, а впечатление он производил начитанного, интеллигентного человека. Бышовец никогда не поступался принципами, из-за этого у него возникало, правда, много проблем. Сейчас можно долго рассуждать о том, что произошло в 1998 году, когда я сам впервые был им приглашен в сборную России. Та команда, несмотря ни на что, являлась очень сильной, но Бышовца убрали, как я понимаю, не только из-за результата. Ситуация вокруг национальной команды была сложной, и те, кто не хотели видеть Анатолия Федоровича на посту тренера сборной, просто ею воспользовались.
Еще когда планировалось, что будет чартер, и руководство федерации собиралось
Сейчас в сборную России пришел иностранец, который работает в абсолютно комфортной обстановке, она устраивает всех игроков, его самого, всех прочих. Наверное, это единственно правильное решение при том печальном опыте работы и интригах. За 25-летний период это исключительный случай, когда созданы идеальные отношения для плодотворной и творческой работы. Но какой ценой? Даже сегодняшний результат - выход на чемпионат Европы - разве он может говорить о том, что мы должны быть спокойны за сборную, довольны качеством игры? Уйдет Хиддинк, и как потом работать? Всякому ли тренеру предложат такой же контракт? И как этот тренер будет работать с футболистами, которые привыкли к роскошным условиям? Теперь у него получится загнать их на базу, чтобы как следует поработать? Вас интересует, надо ли загонять? Но почему тогда итальянцы ездят в Коверчано, французы не живут в отелях, голландцы…
Кстати, мне довелось познакомиться с Гусом Хиддинком при специфических обстоятельствах, с этой встречей связан политический момент. В 1991-м мы улетали со сборной на товарищеский матч в Испанию. И в это же время в Москве произошел путч. Прилетаем, в аэропорту нас встречают толпы журналистов, задают вопросы о событиях, произошедших в нашей стране. Мы сначала даже не поняли, что происходит. И я тогда в телеинтервью назвал действия переворотчиков антиконституционными, что потом слышала вся страна. Испанцы уже готовы были предоставить нам политическое убежище. А потом звонит жена и саркастически спрашивает: «Как себя чувствуешь? Все хорошо, да? Там спокойно, в Испании… А здесь вот стреляют на улицах, человеческие жертвы. А ты такие интервью даешь. Со мной и детьми что будет?» Испытал тогда сильный укол совести… В такой обстановке мы сыграли вничью с «Валенсией», которую как раз и тренировал Хиддинк. А на стадион, кстати, мы подбросили в автобусе тренера датчан Рихарда Меллера-Нильсена, жившего с нами в одном отеле. Через год, сенсационно выиграв чемпионат Европы, он шутил: «Тогда, в автобусе, вы отдали нам свою удачу».
С Хиддинком мы только здороваемся при встрече. Нам даже не нужно лишних слов, чтобы понять друг друга. Мы - как два мудреца, смотрим в глаза и прекрасно осознаем, что происходит. Он отлично понимает, что происходит вокруг сборной, и видит, что я это понимаю. Точно так же он в курсе того, что в прошлом году происходило у меня в «Локомотиве». И когда я встречаюсь с Колосковым, мы обмениваемся
«Зенит»
Меня позвали в Петербург в тот момент, когда Виталий Мутко отказался продлевать закончившийся контракт с прежним тренером, Павлом Садыриным. Пришел я не на живое место, как это подавали потом отдельные люди, а на свободное и фактически вместе с президентом «Зенита» выдержал серьезный пресс, связанный с изменениями в клубе, которые очень многим не понравились. На одном совещании в РФС уже в роли тренера питерцев я наткнулся на дружную группу в лице Садырина, Семина, Игнатьева, Овчинникова - да-да, того самого Бормана. Уже тогда просматривались присущие этой группе грязные технологии ведения околофутбольной борьбы, и в данном случае объектом стал Мутко.
Как рассказывал находившийся рядом судья Сергей Хусаинов, эти коллеги смотрели на меня и пересмеивались: «Ну, мы ему покажем…» Ясно, что «покажем»… На это, как сказал Хусаинов, даже Колосков не сдержался: «Ребята, ошибаетесь. Это совершенно другой тренер и человек». Сергей потом удивлялся: «Я и не знал, что Колосков о вас такого мнения!» «Сережа, - ответил я смеясь, - он это говорил не для того, чтобы похвалить меня как тренера, а для того, чтобы эти люди не расслаблялись».
Вряд ли сильно преувеличу, если скажу, что «Зенит» предстояло делать с нуля. Там были молодые, начинающие, перспективные футболисты вроде Панова с Игониным, но в то же время сколько игроков увел из команды Садырин! И это было не просто так. Ушли Боков, Кулик, не остался с нами Дмитриев. Тем не менее мы стали работать. Та команда пошла против системы, стала развиваться своими, экологически чистыми методами, дикими для нашего футбола того времени. И питерскую главу в своей биографии я считаю одной из самых ценных…
* * * Я вернулся из Кореи и уже имел несколько следующих предложений из-за рубежа. Но у меня умерла теща, и мы поехали с женой в Киев на похороны. Впрочем, исключительно частным визит на родину не получился. У меня состоялась встреча с председателем Совмина, руководителями «Динамо» и сборной страны. Мне предложили национальную команду и встречу с Кучмой, но я вынужден был отказаться, потому что быть тренером сборной и не быть тренером «Динамо», которое являлось базовым клубом, означало здорово и неоправданно рискнуть. Разговор же с Григорием Суркисом, который должен был быть на этой встрече, у меня не состоялся, после чего мы решили взять в переговорах паузу.
После возвращения в Москву я довольно быстро понял, что с Украиной ничего не выйдет, точно так же, как и то, что вряд ли дождусь работы в России. Юрий Лужков хотел, чтобы я возглавил «Торпедо». Колосков, зная это, утверждал, что с его стороны «все в порядке», и я даже успел встретиться с Павлом Бородиным. Вопрос был практически решен, и вдруг президент «Торпедо» Владимир Алешин как-то странно засмущался (а впрочем, он большой друг Вячеслава Колоскова) и заявил, что не готов обсуждать эту тему и что разговор нужно перенести. Дали отбой. Сейчас видим, чем все у черно-белых закончилось… Потом спросил у Колоскова: «Как же так?» Он в ответ развел руками: «Ну вы поймите, я же тренеров не назначаю!» - «Ладно, все понятно…»
Я стал собираться в Португалию, где интерес ко мне проявляли два клуба. Но появился Виталий Мутко со своим предложением, и его не смутили те условия, которые мне озвучили португальцы. Мы довольно быстро ударили по рукам, и я приехал в Питер, знакомиться с командой.
Знакомиться было трудно, ибо принимал я «Зенит» в той ситуации, когда нужно было фактически создать новый коллектив. Мы с Мутко не провозглашали открытого принципа «фэйр-плей», как это сделал «Локомотив» в 2007 году, такая позиция была внутри каждого из нас. Мы хотели создать совершенно другую команду, которая развивалась бы абсолютно иным путем, чем прежде, и со временем начала бороться за высокие места.