Не упасть за финишем

Бышовец Анатолий Фёдорович

Можно было включить в стартовый состав Смертина, но мне изменило чувство доверия - слишком важная предстояла игра. Не решили мы и проблему с обороной. В товарищеском матче со шведами в августе Добровольский сыграл центрального защитника. У него хватило и интеллекта и скорости, я подумывал о том, чтобы закрепить за Игорем этот пост, но по до сих пор не понятным для меня причинам он вдруг выбыл из строя, и в Киеве играл Чугайнов. Они так и не добились слаженности с Ковтуном, что несло определенные проблемы. Команда была готова к игре против Шевченко, стандартным положениям хозяев, но все-таки не уследили за Поповым, который забил первый мяч.

И все же не считаю, что мы его заслуженно проиграли. Это было что-то из той же оперы, когда

Романцев сыграл ту заключительную роковую ничью с той же Украиной 1: 1 после нелепейшей ошибки Филимонова. Концовку мы провели сильнее хозяев, должны были сравнивать счет, но…

Переживать было уже некогда: пришла пора вводить новых игроков. Появились Леша Смертин, его тезка Игонин, Сергей Семак, Саша Панов. Они представляли собой как раз то будущее, для 2002 года. К ним же относился Титов, который впоследствии признался, что зря Бышовцу не дали нормально работать, что было нонсенсом для человека, воспитанного Романцевым.

Матч со сборной Франции оказался чуть ли не решающим на тот момент, но и там не обошлось без сопутствующих нюансов. Где играть? В Лужниках не столь большая аудитория зрителей потерялась бы (спартаковская торсида матч бойкотировала), а для того чтобы провести матч на «Динамо», нужно было задействовать дополнительные рычаги, размениваться… В итоге все-таки играли на самой большой арене страны и на глазах уже успевших было расстроиться болельщиков сравняли счет в безнадежной ситуации - из 0: 2 сделали 2: 2. А потом вовремя подкат не исполнил Тихонов, после чего Пирес спокойно принял мяч и провел решающий гол. Играли-то мы неплохо, но снова неудачно сыграли центральные защитники и вратарь Овчинников. А против Зидана Пиреса и Виейра мы нашли противоядие в виде блока Карпин - Мостовой - Аленичев.

Но сразу же после матча полились потоки грязи в адрес команды, меня, безо всяких скидок. Обстановка накалилась, говорили чуть ли не о том, что я заслан украинцами, чтобы сборная России специально провалила цикл. Команда приняла решение бойкотировать прессу. При таких вот исходных данных и отправились в Исландию.

Имеет ли смысл говорить о просчетах в тренерской работе? Наверное, да. Обстановка была столь сложной, что оценивать ситуацию было трудно. Дальше - больше. На матч в Исландии приехал Зепп Блаттер, с которым мы встретились перед игрой в лифте гостиницы (знакомы-то давно, еще с тех времен, когда ФИФА руководил Жоао Авеланж). Я еще спросил его: «Проблем с судейством не будет?» - «Да что вы! Все будет нормально». Потом не ставят чистый пенальти на Смертине, Алексею дают вторую желтую за симуляцию, мы остаемся вдесятером… Ну и потом пресловутый мяч, забитый в свои ворота Ковтуном, практически перечеркнул многое, что уже налаживалось в команде.

Апогей настал в Бразилии. Основной состав на тот товарищеский матч, который мы задолжали бразильцам с 1997 года, не поехал, включая, конечно же, спартаковцев. Можно было смело сказать, что с вице-чемпионами мира приехала играть третья сборная России.

Добирались до места почти сутки. Изначально, помнится, был договор, что сборной предоставят чартерный рейс, что поедет все-таки основной состав, и много чего другого. Собирались ехать также Колосков, Тукманов. Но в итоге чартер почему-то отменили, мы отправились «на перекладных», летели почти 28 часов.

Сейчас легко говорить о том, что это был провальный для команды период. Но что это была за серия из проигранных матчей? Поражение от Швеции - в Швеции, от Испании - в Испании, от Украины - на Украине, наконец, от Бразилии - в Бразилии. Уступили дома один раз, но Франции. Особняком можно поставить встречу в Исландии, но - побойтесь бога - кто станет утверждать, что даже более сильная сборная, чем мы, выступила бы в этих поединках однозначно успешнее? И, даже играя такие матчи, мы не забывали о главном - о создании новой команды. Невозможно научиться побеждать, не научившись проигрывать. Не страшно упасть, страшно не подняться.

Мы сыграли

«с колес» с бразильцами так, как и должны были, наверное. Какого результата можно добиться третьим составом, когда у соперника приезжают и Кафу, и Роберто Карлос, и вообще весь основной состав? Зато можно добиться отличного резонанса - как же, 1: 5, позор! Крупное поражение вынудило меня уйти. Хотя я еще должен был выступить с докладом на исполкоме, но решение приняли без меня. Пригласили на заседание уже после того, как вопрос был закрыт. Это стало, как потом говорили, венцом нашей вражды с Колосковым, пусть я бы и не стал использовать именно это слово. Да, борьба была. Но с моей стороны она велась за изменения в российском футболе. И то, с чем я столкнулся при создании новой команды, расчищая ее для других, лишний раз доказывает, что эти изменения оказались нужны. Мы должны были уяснить, что сборная России - не команда федерации, а национальная команда. Это не вотчина и не поле для сведения личных счетов. Можно же вспомнить ситуации, подтверждающие мои слова. Карпин тогда дал интервью, смысл которого сводился к следующему: как выигрывать, если тренер вызывает человека на сбор, а он в ответ: «Я заболел», - и четыре дня уже играет за клуб.

Что было бы, если бы не продавили мою кандидатуру в верхах в 1998 году? Недавно я разговаривал с Тукмановым, и он подтвердил мою мысль: вряд ли был бы назначен Гершкович, тренером все равно бы стал Романцев.

Когда я пригласил в сборную новых игроков, началась истерия: да кто это такие, да зачем они нужны… Не надо ничего слушать. Берешь мальчика, поднимаешь его с самых низов, а потом он забивает два мяча в Париже Бартезу. И никто не помнит о том, как появился в сборной Панов. Точно так же, как никто не помнит, каким образом появился в ней когда-то Онопко, а чуть позже Смертин, Семак, Семшов… В конце концов, новый тренер выровнял турнирную ситуацию, бились до последнего матча с Украиной, но в который раз уже остается сказать - Бог шельму метит, все перечеркнула злополучная ошибка Филимонова.

К чему мы потом пришли? Результат на чемпионате мира 2002 года оказался плачевным. Настолько, что даже спартаковец Титов потом сказал, что, «если бы Бышовцу дали доработать, результат был бы намного лучше». Да, наверное, Романцев оказался прав - он действительно клубный тренер. Но я не питаю к нему негативных чувств. На лицензировании в 1997 году мы отрегулировали наши отношения. Нам было что вспомнить и о чем вместе сожалеть.

Тогда же Олимпийский комитет России ощутил на себе объятия Колоскова. Как говорил Николай Старостин: «Нет опаснее человека, обнимающего тогда, когда не может убить». В 2004 году последовал очередной невыход из группы на чемпионате Европы. Что дальше? Ничья в Латвии в 2006-м - и пошли разговоры о взятках. Едет сборная в Израиль - все считают, что результат известен заранее. Что осталось? Поговорить о том, что Андорре предлагали? Начиная с 1994 года отношение людей к сборной буквально вытравили. Прецедент перед американским чемпионатом мира породил проблемы 2002 года и 2004-го. Жизнь показала, что ни Садырин, ни Семин, ни Газзаев (о Романцеве мы уже поговорили) - ни один из тренеров, которых утверждал Колосков, - не являлся специалистом для национальной сборной. Это были чисто клубные тренеры. По большому счету, решения принимались даже не Вячеславом Ивановичем, а людьми, которым он не мог отказать. И те в свою очередь снимали с него всякую ответственность.

* * * У меня есть одна памятная фотография, сделанная в тот непростой жизненный период. Мы приехали с национальной сборной в 1998 году в Бразилию на товарищеский матч. По сути дела, та же «Кубань» - после той игры, проигранной 1: 5, я покинул свой пост. Тем не менее мы тогда создавали новую команду, приехало много новых игроков, в том числе и Семак, Семшов, Панов, Игонин и так далее.

Алексей Игонин, полузащитник «Сатурна», обладатель Кубка России 1998 года: