Не упыри
Шрифт:
… сентября 1996 г
Сегодня Роман объявил себя преступником.
– И в самом деле, – говорит он. – Так ждал дня, когда уйду на пенсию, а сейчас чувствую себя так, будто в чем-то виноват или натворил такого, что и самому стыдно.
– Уж и в самом деле преступник!
– Да! Ты однажды мне говорила, но тогда я не вполне понял, как это будет. А теперь испытываю на собственной шкуре. Дети идут в школу, а у меня сердце кровью обливается. И долго ты привыкала к своему пенсионному положению?
– Мне порой кажется, что я и сейчас остаюсь
– Обычные человеческие тревоги, – вздыхает Роман. – Ты слишком отдавалась работе.
– А как же иначе? Ведь я не с бумажками работала, а с детьми.
– Давай не будем на этом зацикливаться, – предлагает он. – Лучше поговорим о чем-нибудь более приятном.
– Например?
– О любви. Я сегодня ночью не спал, все думал о работе, а потом вдруг все мои мысли завертелись вокруг тебя.
– Вокруг старой бабки?
– Да ты что?! – Роман аж подпрыгнул. – Никогда не говори о себе так! И вообще: я пришел к выводу, что любимые женщины с возрастом не стареют. Они просто впитывают в себя все лучшее, что есть в жизни: не стареют, а дозревают, не слабеют, а становятся сильнее и увереннее в себе.
– Спасибо, – говорю я, глядя ему в глаза.
Как же сладко смотреть в его глаза, такие знакомые, такие родные! Как приятно понимать друг друга с полуслова!
– Я люблю тебя, – тихо говорю я.
– А я тебя еще больше, – отвечает Роман.
… июля 1997 г
Такова жизнь: хорошие новости чередуются с плохими. На свет появился наш пятый внук. Теперь у нас пять мальчиков, потому что у Андрея (наконец-то!) родился сын. В глубине души я мечтала о внучке, но и мужской пол – тоже неплохо. В эти непростые времена будут передавать одежду от старших к младшим. Плохая новость состоит в том, что у Даринки снова не сложилось с мужем. И снова она в одиночестве и живет на съемных квартирах. Мне так жаль ее! У всех наших детей семейная жизнь налажена, а у Даринки… То ли это судьба, то ли уж не знаю что.
– Видно, так должно было случиться, – сказал Роман, пытаясь меня хоть как-то утешить. – В жизни ничего не происходит просто так. Если что-то произошло, значит, ради чего-то.
– Почему? Разве мало испытаний выпало на ее долю?
– Я не могу объяснить, почему так происходит. Даринка – красавица, умница, хорошая хозяйка, но вот не везет ей с мужьями. Но она, вопреки всему, должна с достоинством пройти свой путь. И мы ее поддержим, поможем.
– Чем? Этой мизерной пенсией, которую мы заработали за столько лет?
– Чуть-чуть поможем материально, поддержим морально, а там, глядишь, и встретит она свою судьбу.
– Откуда ты это взял? – спрашиваю я Романа с надеждой, потому что знаю: что бы он ни ответил, я поверю его словам. С замиранием сердца жду ответа.
– Я чувствую – так оно и будет, – говорит он, и я вдруг почти успокаиваюсь. –
– В лес? – переспрашиваю я, хотя и сама знаю, что лес успокоит, придаст сил и твердости духа. – Подожди немного, я возьму с собой воду и лекарства.
Нам уже нелегко преодолевать большие расстояния, но лес манит к себе, и мы идем рядом, одной тропой, как и по жизни. Усталость и болезни забываются, когда мы оказываемся в лесной тени. Ветер шаловливо заигрывает с березками, расплетает их длинные косы, тревожит верхушки осин, и те лепечут, радуются. В этот шум вплетаются птичий щебет и тихое журчание небольшой речушки.
Я на мгновение останавливаюсь, зачарованная.
Чтобы углубиться в чащу, нам надо перейти горбатый мостик, который, как радуга, повис над речушкой. Мне всегда нравилась эта местность, поэтому мы с Романом каждый раз здесь останавливаемся.
– Обветшал мосточек, – говорит Роман. – Сваи подгнили, настил уже кое-где провалился.
– Как и мы с тобой, – шутка у меня вышла с привкусом горечи.
– А я другое подумал. Этот мостик соединяет два берега. Сокращает путь людям. Жизнь тоже как мостик, по нему мы проходим путь от рождения до смерти. Вот мы с тобой остановились передохнуть на мостике, словно на каком-то отрезке жизни, между тем, что есть, и тем, что будет.
– Разница только в том, что по мостику можно перейти с одного берега на другой и вернуться, а в жизни… – сказала я и умолкла. Не хотелось думать и говорить о грустном, когда вокруг такая благодать! Воды речушки, покрытые ряской, притихли, стараясь побыстрее прошмыгнуть под мостиком, чтобы снова вырваться на свободу и бежать дальше. Лес подступил вплотную к реке, заросли кустарников облепили берега. Небо синее до прозрачности, воздух чистый, пахнет речной и лесной свежестью.
– Какая вокруг красота! – восторженно говорю я. – И все это когда-то придется покинуть!
Роман молчит, глядя на воду. Наверно, и в его голове бродят мысли о том, что мы не вечны на этой земле. Вечны и этот лес, и река, и густые травы с вкраплениями блондинок-ромашек и синеглазых васильков, а мы – смертны.
– А ты знаешь, какой сегодня день? – спрашивает Роман.
– Восьмое июля. А что?
– Ты не забыла, что сегодня день поминовения Петра и Февронии?
– Забыла, – признаюсь я.
– Я хочу тебе сказать, что не забыл свое обещание. Помнишь?
– Иногда память подводит, но это я помню.
– Хочу повторить: когда придет наше время, мы покинем этот прекрасный мир вместе, в один день, как Феврония и Петр. Согласна?
– Да! Иначе и быть не может! – искренне говорю я.
Нам по шесть десятков лет, но я верю, что так и будет.
… июня 1998 г
Подумать только: прошло сорок пять лет с тех пор, как моя двоюродная сестра Наталья уехала вместе с матерью в Донбасс, и вдруг она объявилась у нас! Сначала я ее не узнала. Еще бы! Столько лет прошло с тех пор, как она, еще подростком, покинула родное село, и ее следы затерялись. И вдруг входит какая-то солидная незнакомая дама и говорит: