Не уверен – не умирай! Записки нейрохирурга
Шрифт:
Психиатры Бороду жалели и долгое время не определяли его на инвалидность. А у нас ничто не поворачивалось поставить вопрос о его трудоустройстве. Жена, маленькая дочь… Нейрохирургическая зарплата была побольше, чем в любом из тех мест, куда мы могли определить Бороду.
Но однажды он пришел на очередную психиатрическую комиссию и выложил на стол груду медикаментов, которыми его снабжали добрые психиатры бесплатно.
Миша сказал:
– Я это никогда не пил и пить не буду! У меня жена молодая, и мне не хочется огорчать ее своей несостоятельностью: от ваших таблеток совершенно
Тут же его определили на вторую рабочую группу инвалидности, и Миша уволился.
Дружбу с ним мы не прерывали. Я частенько бывал у Миши дома.
Складывалось впечатление, что в его квартире постоянно шел ремонт, но это было не так. Просто, начав дело, Борода редко доводил его до конца. Решив, например, починить люстру, он ставил под ней стол, взваливал на него книги, чтобы по ним подобраться к проводке, но ничего сделать не мог, а стол так и оставался стоять, загромождая комнату. И так во всем. Посередине этого хаоса бродила одинокая малышка с сопливым носом и растерянная жена Бороды с тряпкой в руке.
А потом Борода и его девочки исчезли. Соседи рассказали, что однажды к дому подкатил грузовик, и работяги побросали в его нутро все нехитрые пожитки Мишиной семьи.
Сам Борода с домочадцами сел в такси и убыл в неизвестном направлении. По нашим агентурным данным, из квартиры Борода не выписался. С работы он не увольнялся, и его трудовая книжка до сих пор хранится в сейфе отдела кадров.
Anamnesis vitae
Заведующему нашим урологическим отделением 65 лет. Как начал он в молодости бегать марафонские дистанции в погоне за здоровьем, так и бегает до сих пор. Чуть где объявят о марафонском забеге в честь какого-нибудь праздника, так он сразу летит туда со своими тапочками.
После каждого марафона месяцами лежит в кардиологии. На работе мы его почти не видим.
Сын нашелся
– Алло! Это 7440209? Прошу меня простить, но ваш телефон я нашла в записной книжке моего сына. Знаете, я его, сына, второй день ищу. Ушел с приятелями, и вот все нет и нет… Может быть, вы что-нибудь о нем знаете?
Зовут Михаилом… Михаил Вышеславцев. Что?! Он у вас?!
Ой, подождите минуточку… Голова… Что-то худо стало… Я ведь уже все больницы обзвонила и морги!
Как «не все»? Я по справочнику везде звоню. Всем его приятелям, на вокзалы, больницы, отделения милиции… В ФСБ и наркоконтроль звонила…
С ним все в порядке?
Говорите, руки-ноги целы и вообще приличный парень? Одет чистенько?
Да он хороший у меня мальчик.
Только слабохарактерный. Предложат выпить, нюхнуть, уколоться – за компанию всё сделает.
Аспирантуру бросил…
Сколько его лечили. И у Маршака, и у Назаралиева. От пьянки, наркотиков.
Женился. Жена – дура. Он чуть свет на работу убегает, так она и не встанет. Ни завтрака, ни кофе с бутербродом. Так весь день и носится по больнице на одних сигаретах. Желудок болит, язву нашли.
В этом году плюнула я на его женульку
Разделся он на пляже – смотреть страшно: кожа да кости. Бледный. Вся спина в прыщах…
Месяц его откармливала. К концу отпуска на человека стал походить: глаза заблестели, улыбаться стал…
Вы его к телефону позовите…
Нет, не надо. Я сейчас сама подъеду на такси…
Говорите, не увезти мне его на такси?
Понятно. Значит, опять напился. Вы уж его утром никуда не отпускайте. Скажите – мать приедет. Продиктуйте, пожалуйста, свой адрес…
Так, записываю…
А квартира? Не ошибусь?
Хорошо. Спасибо вам большое.
Голос у вас приятный. Трезвый. Может быть, мой Миша, наконец, в хорошую компанию попал. До свидания… Утром увидимся.
Женщина вздохнула и положила телефонную трубку.
На другом конце провода сделал то же самое и санитар морга:
– Как это ее так угораздило удачно ошибиться номером! Миша…
Вон какой смирный лежит. Целехонький. Видно, передоз…
А компания у него в самом деле приличная: на соседнем столе – наш профессор после аортокоронарного шунтирования. Слева деваха – блондинка после криминального аборта… А вон тот – звезда: певец из соседнего кабака….
Никаких бичей и бомжей… Чистая публика.
Пойду и я спать. Дело к утру…
Жмуриков больше не привезут – мест нет.
Утром мамка этого Миши нальет мне не радостях: шутка ли – сына пропавшего нашла!
Кончились, стало быть, теперь все ее страхи и заботы!
Anamnesis vitae
Иногда неосознанно, подсознательно, человек хочет заболеть. Он и заболевает, и болеет, при отсутствии болезненного субстрата. Но придуманная болезнь не делается легче от того, что она не существует: человек может от нее погибнуть, а при вскрытии ничего не найдут.
Но если есть самовнушенная болезнь, то должно быть и внушенное выздоровление. Главное, чтобы человек хотел выздороветь и верил в выздоровление. На этом желании и вере и основаны все чудесные исцеления.
Прощание с Новым годом
Ах, Новый год! – говорят, – Новый год! Новое, мол, счастье и прочие успехи в личной жизни. Для кого Новый, а для кого и Последний! Лично знаю с десяток людей, для которых дело обстоит именно так. И что в нем нового? Все старое никуда не исчезает, а плавно перетекает из года в год. Переливается пустое в порожнее.
Найти тридцать первого декабря в больнице нормального человека – совершенно невозможно! Все бегут, спешат, горячатся и опаздывают. Спешащие выписаться «под елочку» больные осаждают ординаторскую и кабинет старшей сестры. Врачи – неуловимы. Сестры лихорадочно румяны и предвкушают. Все говорят громко и разом, не слушая друг друга. Часто и немотивированно смеются. Тихо и уютно только в холле, где стоит наряженная елка. Зеленый такой маячок, посылающий добрые лучи из детства.