(не)ваша девочка
Шрифт:
— Вы должны уйти, — я готова вот-вот заплакать, но вряд ли слезы проймут того, кто вместе с другом на пару лишил меня невинности.
Закусываю губы и делаю несколько вдохов и выдохов. Они наслаждаются моим стыдом и смущением. Я вчера решила быть продажной шлюхой и пойду до конца. Да, я не ожидала возвращения Наташи, но это издержки моей сделки с двумя подлецами. Если им не совестно, то почему я должна краснеть за их голые телеса и бояться осуждения соседки, от которой я, вероятно, теперь в скором времени съеду?
Я прохожу к шкафу, открываю
— Не хочешь пошалить?
— Нет, — подхватываю с пола джинсы и футболку Тимура и выхожу, зло прихрамывая.
Заглядываю на кухню и сердито швыряю одежду в голозадого Тимура мятой, который перекладывает из сковороды на тарелки омлет.
— Оденься!
Разворачиваюсь и выхожу, но Тимур нагоняет меня у ванной комнаты. Рывком впечатывает в дверь и въедается в губы. Я во вспышке злобы с рыком кусаю его за язык. Отпрянув, прижимает руку ко рту. На пороге своей комнаты застыла Наташа. Икает и тоже накрывает пальцами губы, будто и ее цапнули. Гордо вскинув подбородок, прячусь в ванной и открываю рот в немом крике отчаяния.
Глава 27. Важный вопрос
Наташа сидит, крепко сжимая чашку с кофе, и круглыми глазами наблюдает, как Рома перебинтовывает мне лодыжку эластичным бинтом, сидя передо мной на корточках. Его, как и Тимура, который скучающе ковыряется в телефоне, ничего не смущает.
— Вы типа… хорошие друзья, да? — спрашивает она и делает глоток.
— Нет, — Тимур поднимает спокойные глаза.
— А кто? — едва слышно спрашивает Наташа.
— Я их любовница на пять дней, — спокойно отзываюсь я.
— Как-то так, да, — кивает Тимур, и Наташа краснеет под его прямым взглядом и опускает глаза. — Еще вопросы?
— Да, — она жует губы и шепчет, — а почему на пять дней?
Рома опускает забинтованную ногу на пол и садится за стол. Наташа — девушка любопытная. Я когда въехала в квартиру, она вечно приставала ко мне с расспросами, а потом поняла, что я скучная и жизнь у меня неинтересная.
— Потому что таковы условия нашей сделки, — Тимур подпирает лицо кулаком. — Анечка сама определила их.
Наташа мельком смотрит на меня и вновь гипнотизирует чашку в руках. Очень уж ей хочется узнать все подробности нашей сделки, но боится дальнейших расспросов, так как Тимур его пугает мрачной серьезностью.
— К вечеру уже будешь бегать, — Рома откидывается на спинку стула. — Все-таки просто подвернула, а не растянула.
— Ты будто разочарован.
И бегать к вечеру я буду вряд ли. Сейчас меня не лодыжка беспокоит, а саднящий дискомфорт между ног. Не скажу, что прям болит или режет, но тянет, что неудивительно после двух мужиков с внушительными членами, которым можно и опытных женщин пугать.
— Так, — Тимур встает и потягивается, —
Косит на меня ожидающий взгляд, и я по привычке говорю:
— Анна.
— Анюта, — усмехается Рома и тоже покидает стол. — Анной тебя учителя в школе называли, когда ставили тебя в пример.
Перевожу взгляд с омлета на него. Согласна. Сейчас я совсем не пример для подражания и “Анюта” для других — продажная стерва, которой достойна порицания и презрения.
— Что? — Рома вопросительно вскидывает бровь.
— Она чем-то недовольна, — шепчет Наташа.
— Да я понял по ее взгляду, — Рома хмурится. — Слушай, у меня нет с тобой телепатической связи, Анюта. Тебе рот для чего?
Чувствую, как щеки заливает горячий румянец, и в глазах Ромы вспыхивает запоздалое лукавство. Сам не понял, что ляпнул, но доволен моей реакцией. Наташа тоже сидит красная, как спелая помидорка, а Тимур хмыкает, покидая кухню:
— Ром, ты смущаешь соседку Ани.
— Меня зовут Наташа…
— Да мне все равно, — надменно фыркает Тимур
— Грубо, — Наташа обиженно поджимает губы.
— Я запоминаю имена лишь тех, на кого у меня планы отыметь, — он оглядывается с холодной улыбкой. — Так мне тебя запомнить?
Аня бледнеет, а возмущенно оборачиваюсь на Тимура через плечо. Я не поняла. Он решил подкатить яйца к соседке в моем присутствии?
— Ты не в моем вкусе, — он окидывает побледневшую Наташу оценивающим взглядом, — Но почему бы мне для разнообразия не обратить на тебя внимание? как говоришь, тебя зовут?
— Никак, — сдавленно отвечает Наташа.
— Та я и думал, — обнажает зубы в презрительной улыбке и скрывается в прихожей.
— Это у него шутки такие, — Рома смеется и следует за ним.
— Отвратительные шутки, — едва слышно отзываюсь я.
— Согласна, — бурчит Наташа.
Но я понимаю раздражение Тимура. Он надеялся, что утром им удастся еще разочек, а, может, и не один, со мной поразвлекаться, а моя соседка испортила все их планы и спутала карты. Так что, все эти шутки идут от недовольства. Утро обещало быть томным, а на деле все свелось к молчаливому завтраку, к которому я, кстати, так и не притронулась, что, вероятно, тоже не понравилось капризному кулинару. Он ведь так старался.
— Ань, — хрипит Наташа, когда хлопает входная дверь, — во что ты ввязалась.
— В продажные отношения с бывшими одноклассниками, — подхватываю вилку и ковыряюсь в остывшем омлете. — Давай, поговорим о чем-нибудь другом. Например, о том, какая замечательная на улице погода и почему ты так рано вернулась.
— Вы предохранялись?
Поднимаю взгляд и замираю с вилкой у рта. Наташа слабо улыбается и шепчет:
— Поняла, это не мое дело, но… Если тебя втянули в проституцию… — она кутается в джемпер, — ситуации всякие бывают, Ань… В общем, — выдыхает и торопливо проговаривает, — важно думать о контрацепции и не водить клиентов туда, где ты живешь. Как-то так.