Не верь глазам своим

Jane Jourin / Diana_Kolt

В его планы входила гораздо более длинная прелюдия, и гораздо более глубокий уровень удовольствия для своей девушки. Однако ее шаловливые ручки портили все планы. Он понимал, что едва ли с таким желанием он сможет ее удовлетворить, что он позорно кончит, как только войдет в нее, и то, если продержится так долго. Застыв над ней, с расширенными до предела зрачками, пульсом, отбивающимся в ушах, пытаясь успокоить рваное дыхание, он принял решение.

— Твои ручки такие же вредные, как и сама хозяйка. Ты наказана. Вредничают ручки, а страдаешь ты… — Спонтанно он поцеловал ее глубоким, затяжным поцелуем. Подняв на руки, развязав ладони, он безапелляционно, не слушая разочарованных протестов, прошел в ванную и опустил ее в теплую воду с розовым маслом и лепестками. Свечей здесь было меньше, но горели они так же ярко.

Генри, как отъявленный романтик, предусмотрел и обговорил каждый волнующий его момент с Иветтой. И

в конечном итоге получилось даже лучше, чем предполагалось.

Оставив возмущенные возгласы за спиной, он коротко поцеловал розу, стоявшую в букете рядом с входом в ванную комнату и бросил Лайле со словами «Скоро вернусь».

Ванна заставляла окунуться в блаженство, но Лайлу потряхивало он нереализованного желания, и находится в ней одной, без прикосновений любимого оказалось действительно наказанием. Она завернула волосы в пучок и приняла решение стоически его вытерпеть. Генри тем временем, вышел на балкон в прохладу ночи, чтобы хоть как-то остудить разгулявшееся желание. Для него было важно, как последнему романтику, испытать это удовольствие именно с ней.

Нестерпимое, почти болезненное желание уступило место непонятному волнению. Генри не понимал, почему для него так важно оказаться с Лайлой именно в таких обстоятельствах. Это был далеко не первый его опыт, но сейчас, стоя на балконе в столь знаковом для него месте, он остро ощутил необходимость разобраться в этих причинах.

Его тянуло к девушке нестерпимо. Еще с того самого первого прикосновения он ощутил притяжение, искру, но не позволял себе признаться в этом вплоть до того момента, пока его подсознание не стало настойчиво демонстрировать его желания и истинные чувства во снах. После Мелани ему казалось, что теперь он может испытывать только физиологическую реакцию на внешние раздражители, естественную реакцию организма, никак не связанную с эмоциями. Но Лайла полностью разрушила это заблуждение. Всякий раз, сталкиваясь с ней взглядом, прикасаясь к ней, он старался урезонивать себя. Но обманывать самого себя — неблагодарное дело… В какой-то момент приходится столкнуться с реальность. Он любит Лайлу, он хочет ее тело, а не абстрактно горит юношеским обезличенным желанием.

Осознав свои чувства и желания к Лайле, ему пришлось смириться с ними. Однако свое затворничество после расставания с Мелани он не прервал, будто решил, что не имеет права на новые чувства, на удовольствие, на мир в душе. И сейчас, когда он, наконец, обрел свое счастье, когда он увидел в глазах любимой ответный свет, он не мог позволить себе осквернить эту искренность, будто нуждался в том, чтобы именно с Лайлой в его жизнь вернулось подобного рода удовольствие. Она привнесла в его будни столько всего… Она буквально наполнила его мир радостью и новыми мечтами. И для него было безумно важно, чтобы то, что они испытают в их первый раз, было особенным для них обоих. Он столько раз представлял себе этот момент. И самое главное для него — это сделать Лайлу настолько счастливой, насколько он только способен. Нет смысла мучить и себя, и ее, не за чем продолжать эту пытку.

Решительно вернувшись в ванную, Генри опустился на корточки перед девушкой. Погладив ее по носу, по щеке, он улыбнулся и протянул руку, чтобы помочь ей подняться. Глядя на то, как вода стекает по ее телу, он не смог сдержать восторженного возгласа. Глаза его снова стремительно потемнели. Нежно касаясь полотенцем влажной кожи, он вытирал ее, растягивая удовольствие. Наконец, он отбросил полотенце и потянул ее за собой в комнату. Сев на постель, он так же молча помог ей устроится рядом.

— Лайла… Боже, как же ты прекрасна… Ты нужна мне… Я хочу подарить тебе целый мир…

— Можешь начать с себя… Я так долго мечтала об этом. Прошу, не тяни больше…

— Не больше, чем потребуется, чтобы увести тебя за грани реальности…

С этими словами он потянулся к ее губам, от соприкосновения которых их будто пронзила искра. Она сорвала все препоны, их руки заскользили по телам друг друга, даря взаимные ласки, пытаясь заново изучить каждый миллиметр. С каждым новым движением пальцев, губ, языка их все больше уносило от осознанности. Разгоравшееся и так долго сдерживаемое желание заставляло действовать на одних инстинктах, пока их тела не слились в хитросплетение, в котором невозможно было различить и разделить влюблённых.

Растворяясь в ласках любимой, Генри едва не упустил момент, когда Лайла перехватила инициативу в поцелуе, настойчиво подводя их обоих за границы самоконтроля. Титаническим усилием оторвавшись от её губ, парень запечатал их прикосновением указательного пальца. Переложив девушку ровно по центру необъятной кровати, Генри спустился к ее ступням, невесомо касаясь кожи по пути следования своих рук. Было почти невыносимо игнорировать собственное вновь почти болезненное возбуждение, облизывая

и посасывая нежные пальчики на ногах. Лайла сдалась в плен его ласк, покорно принимая то удовольствие, что ей дарил возлюбленный. Не в силах отвести взгляд от лица девушки, Генри упивался её эмоциями, но оказался застигнутым врасплох, увидев в ее раскрывшихся глазах невообразимую смесь покорной мольбы и искушающей похоти. Задохнувшись от нахлынувшего с новой силой желания, он не сдержал стон. Хотелось удовлетворить любые молчаливые просьбы, подарить все, о чем она только могла бы мечтать… Плавно перемещаясь губами по ее подъему, очерчивая линии голеней, колен, бедер, добавляя в ласки чуть больше интенсивных прикосновений, вызывающих в теле дрожащий ответ, Генри будто присваивал себе каждый изученный участок. Нависнув над девушкой, у которой уже давно не было связных мыслей, он втянул ее в глубокий, лишающий воздуха поцелуй, не прекращая томных длинных касаний, продолжая удерживать ее на уровне инстинктов, с удовольствием отмечая, как ее тело подается следом за его рукой, как отзывается и выгибается навстречу, стоит ему ослабить силу прикосновения. Волнение и трепет, под постоянным влиянием которых он находился все это время, наконец, уступили уверенности и страсти, позволяя воплотить в жизнь все мечты и сны, которых накопилось немало за время его целибата. Не прерывая поцелуя, он позволил себе прикоснуться к средоточию ее желания. Ее тело выгнулось навстречу столь долгожданным касаниям. Одурев от собственной смелости, захлебываясь стонами любимой, вибрирующими на его губах, он жесткими, пульсирующими движениями за несколько секунд довел ее до оргазма. Сцеловывая крики, утопая в жадном расфокусированном взгляде, он ни на секунду не остановил движений пальцами, добавляя третий и четвертый, наслаждаясь мелкими судорогами, охватывающими его фаланги, когда ее тело готовилось к еще одному взрыву. Когда большой палец лег на клитор и повторил круговые движения языка у нее во рту, Лайла выгнулась на простынях, сведя лопатки, практически становясь на мостик, не в силах совладать с реакцией своего тела. Ей хотелось просить еще и еще этих ласк и нежностей, но ее захваченное непрекращающимися волнами оргазмов тело хотело более сильных, конкретных, жестких ощущений. Она готова была просить, умолять об этом, но забыла как. Слова отказывались срываться с языка, превращая любые попытки высказаться с жаркие сиплые стоны. Все, что она могла — это ощущать, ничто в этот момент более не было в ее власти.

Глядя на ошалевшие, абсолютно потерянные глаза любимой, на искаженное страстью лицо, когда очередное движение пальцев подталкивало ее ближе к краю, на доверчивые движения ее тела, высказывающие все желания хозяйки без ее участия, ощущая искреннее, сбившееся, хриплое дыхание, тихую вибрацию стонов на своей коже, Генри, кажется, сам ушел за грань реальности, позволив своему телу, наконец, подчиниться так долго сдерживаемым инстинктам. Войдя в нее одним слитным движением, он тут же почувствовал, что ее жаждущее именно таких действий тело откликнулось, сорвалось в очередной мощный оргазм, не оставляя ему и шанса. В несколько длинных размашистых движений, подталкиваемый крышесносной вибрацией внутри ее влажного естества, он переступил за край вместе с ней. Сердце стучало в висках, его дыхание рваным пульсом повторяло выдохи любимой, член ощутимо подрагивал под мощно сжимающимися мышцами внутри девушки.

Непонятно откуда взявшимися силами он приподнялся на руках, чтобы посмотреть на Лайлу, которая, кажется, почти ушла из собственного сознания, покачиваемая на волнах своих ощущений. Попытавшись выйти из нее, чтобы снять исполнивший свой долг контрацептив, Генри встретился с ярым сопротивлением. Мышцы девушки судорожно сжались, явно намереваясь никуда не отпустить предмет, доведший ее до такого невероятного состояния. Чуть расслабившись, парень сделал несколько фрикций, обещая новые волны удовольствия, и, когда девушка доверчиво приняла это обещание, он вероломно вышел из нее, пытаясь проигнорировать разочарованный стон. Отбросив защиту, Генри принялся ласково поглаживать разгоряченное тело, едва касаясь кончиками пальцев капелек пота, выступивших на коже.

Внезапным порывом ветра балконную дверь распахнуло. Воздух в комнате пришел в движение, обостряя запахи лепестков, свечей, пота, их близости, сена и цветов, спящих сейчас под окнами замка. Легкая прохлада заставила соски Лайлы вновь заостриться, отчего у молодого человека вновь перехватило дыхание, а кровь прилила в паху. Не давая девушке опомниться от острой неги наслаждения, испытанного несколько минут назад, Генри снова принялся ласкать ее, на этот раз инструментом выбрав собственный язык. И пока пальцы точными движениями виолончелиста усиливали напряжение, лаская соски, язык широкими сильными движениями уверенно продвигался внутрь ее тела, периодический выскальзывая, обводя клитор, подразнивая после того, как плотно сомкнутые губы сжимают его в нежных тисках.