Не верь глазам своим
Шрифт:
— Какую еще Динку? Я тебя про Иришку спрашиваю! Что с ней? Что с Сашкой?
Спрашиваю, а у самого голос ломается.
— Она же тебя поехала встречать в аэропорт!
Отец оторвал мои руки от себя, в кресло свое толкнул. Я в кресло упал, лицо руками закрыл — трясет всего…
— Встретила! Лучше бы я сюда не возвращался!
— Не мели чепухи! — отец руки мои от лица отрывает в глаза заглядывает. — Здесь твоя семья!
— Которую ты разрушил! — взглянул на предателя и опять накрыло — вскочил и врезал ему в челюсть, он на стол рухнул, я сверху навалился, за горло схватил… —
Отец подо мной лежит, руки от горла отрывает.
— Пусти, дурак! — хрипит. — Я сплю с твоей женой?! Умом тронулся? Я ее пальцем не тронул! Откуда ты это взял?
Его слова, как водой окатили, замер, осознавая услышанное — всегда ему верил. Он меня с себя столкнул, встал напротив меня.
— Ты сам признался, что мать вас застукала! — кулаки сжал, шагнул к отцу.
Тот попятился.
— Успокойся, бешеный! Причем тут твоя жена?! С секретаршей она меня застукала! С секретаршей! Двадцать пять лет назад! Как тебе только в голову такое пришло, что я с твоей Иркой?..
Смотрю на него, не понимаю — отмазывается или что?
— Так вы… — язык не поворачивается такое произнести.
— С чего тебя так переклинило, сын? Чуть не придушил… Как ты мог о нас такое подумать?! Подозреваю, что все это без мамаши твоей не обошлось — тут видна опытная рука! Столько лет прошло, а она все еще помнит… Ладно мне не веришь, а жене то своей… Жене тоже не доверяешь? Ну, ты дурак, Глеб! Хорошо к Иришке не поехал разбираться! Напугал бы ее беременную…
— Но как же… — поднял с пола упавший тест, придвинул к отцу. — Вот это что?
Тот взял в руки тест, внимательно рассмотрел, покачал головой.
43
Вертя в руках бумажку, Илья Семенович стоял у стола, не решаясь начинать непростой разговор с сыном, но потом махнул рукой — будь что будет, пора кончать со свей этой неправдой!
— Тест на родство… А я предупреждал ее, что ничего не выйдет из этой затеи… — мужчина посмотрел на сына, вспомнил, как он его душил, глаза теплели. — Дурак ты, Глеб! Тест на родство — я сто процентный родственник Снежки! Родственник, а не отец! Как ты мог о жене такое подумать?! Иришка тебя волновать не хотела — мол не окреп после больницы, зачем ему лишние переживания и заморочки, сама разберусь: сделаю тест на родство, а не на отцовство — если девочка окажется моей родственницей, значит, ты ее отец. Я говорил ей, что плохая это затея, но не думал, что она еще и Снежку к тесту присобачит!
— И что получилось? — Глеб стоял у стола растерянный — точно «бешеный»: чуть отца не придушил! — Объясни, как такое может быть? Девочки родственницы — значит, я им обеим отец! Тогда почему ты родственник только одной девочке?
— Давай, уточним, сын — я родственник Снежки!
— Ну да, потому что, ты мой отец. Тогда почему ты не родственник дочке Дины? Выходит, она не моя дочь, но родственница Снежки? Чертовщина какая-то! Где ошибка?
Илья Степанович вздохнул — тяжело признаваться в совершенных ошибках и неблаговидных поступках.
— А нет никакой ошибки, Глеб — все в
— Ты не родственник второй девочке потому, что… дед только Снежки. Но если я отец обеим девочкам, то… ты мне не родственник! Как такое может быть? Ты мне что… не отец? Ты отец Иришки? Это что шутка?
— Вот ты и догадался.
— Но как так? Ты мой отец! Сколько я себя помню, ты всегда был со мной… в начальных классах часто ездил в командировки…
— Да… почти, — Илья Семенович не хотел уточнять, но решил сказать всю правду. — Я уходил от вас.
— Уходил? — удивился Глеб. — К любимой женщине… и к Иришке.
Отец Глеба молча покивал головой.
— Мать развод так и не дала?
— Нет.
— Но развод — это же просто: подал заявление и разведут без согласия второй стороны…
Откровений Илья Семенович не люби, а тут…
— Твоей матери было шестнадцать, мне восемнадцать, когда она забеременела… от другого. Я был влюблен в нее и предложил пожениться и признать ее ребенка, как своего, она согласилась, но взяла с меня клятву, что я никогда с ней не разведусь, и что мы вместе тебя вырастим…
— И ты поклялся.
— Ну, да.
— Меня растил, а дочку свою бросил… — с сожалением сделал вывод Глеб.
— Да.
— И фотки ты делал только ее…
— Ну, да… а ты случайно увидел и влюбился в нее.
— В нее нельзя было не влюбиться…
— Это точно! Она особенная…
— Так Тамара Леонидовна… та секретарша, — догадался Глеб и пожалел их всех. — Вот это поворот.
— Да… — кивнул Илья Семенович и продолжил: — Я в нее сразу влюбился, как мальчишка, а она от меня целый год бегала — пока я к ней не пришел с чемоданом. Приняла, вместе зажили, потом Иришка родилась… Мать твоя тут взбеленилась, о клятве напомнила… Я в семью вернулся, но к ним почти каждый день приезжал… на нервах пить начал, не помню как вышло, но Инесса забеременела, пошла к Тамаре скандалить, ребенка потеряла, потом опять забеременела… таблеток наглоталась, ребенка опять потеряла… Тамара сказала «уходи», и я ушел… бросил пить, занялся бизнесом, деньги есть, а счастья нет… но за Иришкой следил, деньгами понемногу помогал — Тамара брала только алименты с зарплаты, учебу Иришке оплатил, поездки всякие… мог бы миллионами их завалить — Томка не взяла, сказала «я любовь и дочь за деньги не продаю»…
— И Иришка такая же… — от вспоминания о жене на душе Глеба потеплело, — гордая и светлая. Как я мог о ней такое подумать: она мне изменяет!
— Но ты то ей изменяешь!
— Нет! — Глеб упрямо мотнул головой. — Теперь знаю… как это… больно и обидно, когда тебя предают… и меняют на другого.
— А прощать измены какого?! Прощать и любить…
— Тяжело… почти невозможно. Я бы, наверно, не простил.
— Вот сначала и подумай, как твои блядки и терки со шлюхами на твоей семье отразятся, а потом уж изменяй!