Не верь, не бойся, отпусти!
Шрифт:
Я повернулась — Мельников стоял у двери, растирая запястья. Он осунулся, немного зарос щетиной, рубашка и пиджак уже не выглядели такими пижонскими, как обычно.
— Что, изменился? — недобро усмехнулся он, садясь за стол. — Ну, присаживайтесь, госпожа адвокат, обсудим дела наши невеселые.
Я как-то машинально села напротив, вынула сигареты и зажигалку и чуть толкнула по столу в сторону Кирилла. Он вытащил из пачки сигарету, закурил, блаженно прикрыв глаза и откинувшись на спинку стула:
— Хорошо… Ну, что расскажете, госпожа
— Я не имею к этому никакого отношения.
— Ну, разумеется. Как же я прокололся, забыл, с кем ты дружбу-то водишь? И дядя твой, козлопас, промолчал.
— Он не знал.
Мельников кивнул, докуривая:
— Ну, ясное дело. Что-что, а врешь ты мастерски. Черный пояс по вранью и красный — по постельным упражнениям.
Я поморщилась:
— Ну, ты уж совсем-то в канализацию не падай.
— Что — не нравится? А привыкай — я теперь долго буду в таком тоне разговаривать, жизнь тюремная заставит.
Он вдруг перегнулся через стол, взял меня за руку и зашептал:
— Варька, ну, ты же вытащишь меня, да? Ты ведь не бросишь меня гнить на нарах, любимая? Ты же потому и пришла, что понимаешь — должна меня вытащить, я не виноват. И тогда все у нас будет хорошо.
Я выдернула руку:
— Хорошо? После всего — будет хорошо? Ты всерьез думаешь, что есть будущее — после того, что я о тебе знаю?
Я встала из-за стола и отошла к стене с окном, расположенным почти под самым потолком, уперлась руками в стену и замолчала. Мельников тоже не произнес ни слова, сидел, откинувшись на спинку. Молчали мы долго, потом он не выдержал, встал и подошел ко мне, уткнулся лицом в волосы и пробормотал:
— Неужели ты не понимаешь, что все это я делал только ради тебя?
— Не говори глупости.
— Это не глупости, Варя. Я хотел положить к твоим ногам мир — как бы банально это ни звучало. Ты единственная женщина, которую я любил.
— Именно поэтому ты столько раз доводил меня до края, из-за которого можно не вернуться? Меня ведь могли убить, неужели ты никогда не задумывался об этом? — Я развернулась и оттолкнула его от себя. — Сядь на место, будь добр. О какой любви ты говоришь? Ты можешь любить только власть и деньги, я всегда это знала, но почему-то наивно верила, что люди меняются. Нет, Кира, я ошиблась. Ты постоянен, как восход солнца, ничто не может тебе препятствовать.
Мельников вдруг захохотал, и я вздрогнула от неожиданности и умолкла. А он, отсмеявшись, взял еще сигарету и сказал:
— Дура ты. Вот не думал, что ты такая неуверенная в себе, Варька. Ты ведь искренне считаешь, что любить тебя невозможно и не за что. И вся твоя карьера блестящая — это просто компенсация. Мол, любви нет — ну, зато карьера взмыла. Никогда не думал, что именно ты будешь этим прикрываться. Я всегда тебя любил, даже когда уехал, каждую секунду думал — что ты, как ты, с кем ты. И всегда знал — что бы ни было, вернусь и заберу тебя у любого. А уж у твоего
— Со связями твоего папеньки ты не протирал бы штаны в юридической конторе.
— Но согласись — когда есть выбор, почему не взять лучшее, да? Я вгрызался в эту чертову Лондонскую школу права, до рези в глазах зубрил — никаких вечеринок, никаких девочек-танцулек. Я образование выгрызал себе — только чтобы иметь возможность жениться на тебе! Я и с дядей твоим работать начал только потому, что знал — это меня приблизит к тебе. Нас ведь Потемкин познакомил, а оказалось, что мы и без того знакомы. Это было как знак — понимаешь? Как знак того, что все будет хорошо. Если бы не твоя настырность, Варька…
— Не приплетай меня сюда, хорошо? — попросила я, тоже закурив. — Это какой-нибудь малолетке можно такую лапшу вешать. А я отлично знаю и твоего папу, и его возможности, и то, как умеет охмурять нужных людей мой дядя. Как знаю и то, что в Англию отец твой тебя убрал с единственной целью — скрыть твое участие в автодорожной аварии, где погибли женщина и ребенок. Что — не ожидал?
Лицо Мельникова вытянулось — разумеется, он не ожидал, что мой дотошный приятель Туз будет копать так глубоко, что разроет и эту заначку. В тот год, когда я так не вовремя забеременела от Кирилла, его папаша занимал хорошую должность в Верховном суде, и такая неприятность, как авария с двумя трупами, устроенная его сыном, разумеется, могла поставить крест на блестящей карьере. Кому оно надо? Вот папенька под шумок и сослал сына в Англию, в Лондонскую юридическую школу, а следствию подсунул какого-то гопника за хорошую сумму. Все это Туз рассказал мне там, на балете в «Снежинке».
— Да уж… Ты можешь быть сто раз прав, но какой в этом толк, если твоя женщина юрист? — изрек наконец отошедший от шока Мельников. — Молодец, все грамотно объяснила. Но это не меняет моего личного отношения к тебе, понимаешь? Ты только представь, какие перспективы — мы ведь могли стать настолько богатыми, что даже наши внуки остаток жизни провели бы, не работая.
— Внуки? Ты это серьезно?
— Вполне.
— То есть ты так и не понял, что детей не будет? Ни от тебя, ни от кого-то другого?
— Когда есть деньги, можно решить и это.
— А как быть, когда нет желания?
— Глупости.
Меня начало мутить от его безапелляционного тона, от каких-то совершенно банальных, заезженных истин, произносимых с пафосом. Я никак не могла поверить, что это говорит Кирилл — тот самый Кирилл, которого я так любила. Из-за которого я едва не рассталась с жизнью.
— Определенно, надо всякий раз напоминать себе о том, что возобновлять отношения с бывшим мужчиной — это как в сотый раз перечитывать одну и ту же книгу. Сколько ни перечитывай — конец-то не изменится. Вот и с мужчинами то же самое.