Не возвращайся
Шрифт:
— Потому что… я же не нужна там, — сказала, и горло сковало спазмом. — Им со мной хуже. Паше моя помощь поперёк горла, Лика в комнате заперлась, лишь бы со мной не разговаривать, Глеб вообще съехал. Всем и так плохо, я не хотела делать тем, кого люблю, еще хуже. Вот и ушла.
— Звонила им? — Соня посмотрела на меня с сочувствием, чуть ли не со слезами в глазах.
Я кивнула, и пояснила:
— Звонила, Паша сказал, что разговаривает с Ликой, но пока — никак. Я и приезжала вчера, но в квартире не было никого. Может, и хорошо, что не было. Я от отчаяния поехала к Паше и Лике. Были бы они дома — я бы своим появлением им снова
— Так, хватит, — оборвала меня Соня. — Ась, ты сама выбрала не поддержку, а помощь. Потому, прости, я выскажусь откровенно. Редко матерюсь, но это же пиздец! Вы что творите вообще? Паша твой с одной стороны прав, вам нужен был откровенный разговор, но не так же, обухом по голове! Сразу: и Инна, и Тамила, и истерика Лики, и диагноз, и «ты со мной, или нет» — так не делается!
— Паша всегда таким был, Сонь. Не ругай его, пожалуйста.
— Да поняла я, что он всегда таким был, и у вас четкое распределение ролей: Паша всё решает, а ты полностью им ведома. Ваш выбор. Но, Ася, всё хорошо в меру, без гротеска. Паша ведь тебя задавил: не как женщину, а как личность. А ты, вместо того чтобы установить границы, подначивала его своей податливостью. Мужчина может решать важные вопросы, но, Ася, он не должен решать абсолютно всё! Ты Паше позволила забыть, что ты — человек. Тебе было комфортно чувствовать его заботу и сильное плечо, Паше — было приятно ощущать себя главным, но вы заигрались в эту ролевую игру, и что получили? Муж не считает нужным с тобой советоваться, ставит ультиматумы, а ты привычно всё терпишь. Прости, не люблю я нравоучения, но иначе сейчас никак. Я просто в ужасе от того, что вы натворили. Причем, вы оба! — под конец Соня возмущенно повысила голос, выдохнула резко, и добавила: — Прости. Но тебе ведь тяжело от того, что Паша так себя с тобой ведёт, да? Но ты привыкла к подобному. И Павлу, думаю, не всегда нравится всё решать самому, не рассчитывая на тебя. Но и он привык к такому порядку вещей. Может, я не права, но…
— Ты права, — покачала я головой. — Как же ты права, Соня! Неужели, все наши проблемы только из-за этого?
— Думаю, не только. Паша, при всём своём трепетном к тебе отношении, и взятии на себя всех обязательств, частенько забывает, что у тебя не мужской склад характера. А ты… Ась, вот вы с Пашей говорили, но ты же не высказала ему ничего, даже вопросы никакие не задала. Он не женщина, по лицу эмоции не считывает, — Соня подумала пару секунд, и пояснила: — Мы с Денисом прошли сложный период, помирились и пошли к семейному психотерапевту. Он очень нам помог, но больше всего меня выручает одна высказанная им мысль: почти все проблемы и разочарования в браке возникают из-за того, что женщина ждёт что мужчина будет реагировать на конфликты по-женски, и наоборот. А мы ведь разные!
А, правда, почему я молчала? Да, я была в ужасе от диагноза Паши, огорошена всем случившимся, и разговор этот был не ко времени. Но он начался, хотела я того, или нет. В мыслях я всё прокручивала, а вот озвучивать не стала. По дурацкой привычке.
А Паша? Каково ему рассчитывать на кого угодно, но не на меня? Он сказал что ему я нужна как жена, а не как друг, но жена ведь и должна быть самым лучшим другом для мужа, как и муж для жены! Кому еще мы можем доверять, если не друг другу? Но я для Паши не друг, да и он для меня тоже. И это неправильно!
— Я же не идиотка. Почему мне это в голову не приходило? — пробормотала я себе под нос. —
— Нет, Ася, ты не дура. Просто со стороны часто видно то, что изнутри кажется непонятным. Да и я по верхам прошлась, по тому что в глаза бросается, а то что глубже — я и сама не знаю. Но, — она вздохнула, — ты просила помочь тебе разобраться. И сейчас я возьму на себя ответственность сказать тебе, что делать.
— Что? Поговорить с Пашей еще раз? Объяснить ему и Лике всё?
— Иди, и будь рядом, Ась. Не убивайся в одиночестве. Ты любишь быть нужной — так будь ею, потому что ты нужна: и Паше, и детям. Ты говорила, что Глеб такой же, как ты? Вот он и прячется от всех. Лика воюет, тоже реагирует как умеет. А Паша — как привык. Ты ведь хотела быть рядом с мужем, так езжай, Ася, тебя не прогонят! Планировала пообщаться с врачами — дерзай, хотела подтвердить диагноз и лечение — вперёд!
— Но Паша… хотя, ты права!
— Паше придется тебя послушать. И поддержку твою принять. Ты юристам отбой дала по разводу?
— Конечно! Какой развод?! — ужаснулась я.
— Сейчас — никакой. Ась, я не всегда агитирую сохранять семью, иногда лучше расстаться. И тебя агитировать не собираюсь, но скажу вот что: если вы откровенно поговорите, если сумеете услышать друг друга и хоть немного понять — я верю в то, что вы с Пашей всё преодолеете. Может, вам необходима была эта встряска, чтобы, наконец, узнать друг друга, и перестать играть по ролям. Езжай к Паше с Ликой, найди Глеба, наведите в семье порядок. Начать придётся с себя, Ася. И, кстати, — она поджала губы, — твой рассказ про эту Инну мне не нравится. Может, она классный врач, но этика явно хромает. Я дам тебе контакт папиного онколога. На всякий случай.
Соня обняла меня, так крепко, что я чуть не расплакалась. Как же мне нужны объятия! Я так много получила от этого разговора: многое мне придётся обдумать, многое — решить самой и вместе с Пашей. Но главное — начать. Даже в этом Соня оказалась права.
— Спасибо, — прошептала я.
— Не за что. И, Ася, если что, я всегда рядом, и готова подсказать, помочь, выслушать. Главное — не заставляй догадываться, что тебе требуется помощь, выпытывать это из тебя. Никого не заставляй. Не молчи больше. Говори! Хватит быть ведомой, ты знаешь, что делать!
Я знаю, да.
Этот разговор встряхнул меня, заставил разозлиться: на себя, на Пашу, на жизнь, которую я не научилась жить без подсказок. Даже сейчас мне пришлось инструкцию просить! Но, может, это в последний раз? Может, я научусь уже? Потому что… ну пора ведь! Когда, если не сейчас? В семьдесят лет? В восемьдесят? А может быть, сейчас?
Никаких «может быть», — подумала я, и открыла дверь в Пашину квартиру своим ключом. — Сейчас. Пора действовать, иначе мы все друг друга потеряем: я — свою семью, а семья — меня. И никому от этого счастья не прибавится.
Глава 36
Закрыв за собой дверь, я остановилась и прислушалась. Не хотелось бы снова застать гостей. Видеть рядом с Пашей воркующую Инну было не менее больно, чем Тамилу.
Вместо надоевших посторонних, я застала дома Лику, она как раз вышла из кухни в коридор, держа в руке паровую швабру, и застыла при виде меня.
— Привет, зайка.
На моё ласковое приветствие Лика уже привычно насупилась, выключила швабру и поставила её в углу коридора.