Не возвращайся
Шрифт:
А как же Тамила?
Больно, снова больно. И еще больнее от того что Лика — свидетель как папа гостий в дом приводит. На смотрины? Или ночью гостья тоже была, а утром сделала вид что не ночевала здесь, а мимо проходила?
Лика держит меня за руку, она напряглась. Тоже застыла, как и я.
— Ой, доброе утро, — блондинка чуть отодвинулась от Паши, руку с его плеча сняла, но за запястье Пашу продолжила поглаживать.
— Пап, тут мама пришла, — голос у Лики и печальный, и жалобный,
— Пришла. Паш, не помешала? Доброе утро… Инна, — а у меня голос мёртвый.
Это всё — безумие.
— А вы Анастасия. Или можно — Ася?
— Не стоит, лучше Анастасия.
— Вы проходите, мы позавтракали, но еда осталась, могу организовать вам перекус. Мы с Ликой готовили, у вас чудесная девочка, такая хозяйственная. Да, малыш? Проходите, Ася, то есть Анастасия, не стесняйтесь… ой, что это я. Вы простите, волнуюсь. Паш? — она снова погладила мужа по плечу.
И это прикосновение — я глаза отвела, чтобы перестать видеть происходящее.
Слишком много чувств в касании, в голосе.
Слишком интимно.
Инна… нет, не влюблена. Она любит.
Дьявол, она любит моего мужа! Любит!!!
Меня стошнит сейчас!
— Мам, — Лика прижалась ко мне, — ты проходи, да? Ты же точно останешься? Инна, спасибо что помогли, но можно мы с мамой и папой останемся? Не обижайтесь, пожалуйста.
— Да, конечно, малыш, сейчас соберусь. Паш, — Инна снова наклонилась над Пашей…
У него ладонь в кулак сжата. Не оборачивается, не здоровается. Стыдно? Хочет, чтобы я ушла?
Как унизительно. Я снова теряю себя, и дочь… да, есть выбор, но я не могу оставить её с отцом. Я приехала поговорить, попросить, не давить. Но сейчас, если надо, я надавлю, заберу Лику — нечего ей делать в этой квартире.
— Лика, пойдём-ка на минуту выйдем, — я развернулась, руку дочки не выпустила, подтолкнула её к выходу.
Может, даже силой потащила, не знаю. Все силы сосредоточила на том, чтобы не закричать. Даже лицо плывёт, чувствую, что маска на нём не держится, оно перекошено.
— Ася, — прохрипел Паша вслед. — Ась.
Пошел ты!
— Мам. Ну, мам.
— Лика, ты должна уехать со мной! Ты же понимаешь. Можешь обижаться на меня, но мы прямо сейчас поедем домой. А папа пусть приезжает и навещает тебя, — последнюю фразу я сказала громче, чтобы перебить воркование из кухни, которое я слышать не хочу.
— Мам, ты что? Я думала, ты останешься.
— Мы обе не останемся! Лика, не заставляй меня всё озвучивать, — взмолилась я. — Пожалуйста, давай уедем, родная.
Достаточно с меня. Ну достаточно же! Я растоптана!
— Ася, Лика… Инн, хватит, — услышала Пашин голос и скрип стула.
— Лика, идём, — потянула дочку
— Мам, Инна — она же доктор. Папа болеет, она помогает, но она… мам, она, кажется, влюблена в папу, — Лика уперлась, ноги выпрямила, идти не желает, и шепчет, оглядываясь. — Мы должны быть с папой рядом. Я и ты. Ты должна!
Болеет. Доктор Инна. Совместный завтрак, прикосновения. Халатик из секс-шопа где валяется? Что за игрища в доктора и пациента?
Отвратительно!
— Папа поправится и без нас. Тётя доктор ему поможет. Лика, мне на руках тебя вынести? Я тебя здесь не оставлю, — повысила я голос.
Истерично и надрывно. Слишком истерично, но у меня душа кровоточит, я задыхаюсь, еще секунда — закричу, и остановиться не смогу, разум теряю, кажется.
— Ася, — Паша не вышел, а… вывалился из кухни. — Ты что творишь? Инна, — рявкнул он и пошатнулся, — уйди, пожалуйста. Извини, но уйди. Я в норме.
Лика вырвала свою ладонь из моей со слезами, к Паше кинулась, обняла его.
— Всё хорошо, принцесса, — хрипло произнес Паша.
А я… я оседаю по стене. Перед глазами лицо мужа — серое, еще более острое, чем позавчера.
Всё хорошо — так он сказал?
Нет. Всё плохо. Очень.
Господи… Паша!
Глава 33
— Анастасия, что с вами? Дурно? Паш, — услышала я женский голос, а затем и ноги увидела — изящные, с тонкими щиколотками и узкими ступнями, — твоей бывшей плохо, я могу помочь и…
— Я сам. Оставь нас, пожалуйста.
Мне бы подняться, а я сидеть у стены продолжаю — ноги не держат, я их не чувствую даже.
Перед глазами Пашино лицо. Заострившееся, бледное. Вернее, красок много, но они нехорошие: синева под глазами и под скулами, неприятная желтизна излишне обострившихся скул, а губы… когда я в старших классах училась, было модно тональником их мазать вместо помады, и сейчас Пашины губы именно так и выглядят — будто плотным тональным кремом покрыты, тем который еще и сушит. А его фигура… Боже.
Боже мой!
Я не слышала, как Инна вышла. Не знаю, ушла ли она вообще, но мимо меня проходила точно. Только Пашу вижу, и Лику, всхлипывающую, к отцу прижимающуюся, на меня как на врага смотрящую.
— Лика, родная, не плачь, — схватилась за стену, и с трудом, но смогла подняться. — Паша… Паш… что с тобой?
Он не ответил. Лике что-то успокаивающее нашептывает, гладит её, Лика кивает, но продолжает всхлипывать. Паша всё шепчет ей что-то, шепчет, и… пошатывается. Вижу — еле стоит.
Болеет. Да, Лика говорила что-то о том, что Паша болеет, а Инна — врач. А я-то решила, что это стандартная отмазка для ребёнка, заставшего незнакомую женщину в квартире отца.