Не время для нежности
Шрифт:
Больше о ночи Фибус ничего не помнил.
С утра первым делом ловко добежал до тазика. Мартина оставила его у двери, не соизволив выставить у кровати — знать, еще дулась после вчерашней слабости и вольности, которые он себе позволил.
Его полоскало несколько минут. Из глотки, наполняя ее непереносимой горечью, рвался зверь, внутренности выворачивало наизнанку. В данный момент он полностью соответствовал полученному много лет назад прозвищу. О нем Лориани узнал совершенно случайно. Примерно через месяц или два, после того, как прежний Хозяин подворотен отправился в мир иной.
…Времечко выдалось тогда веселое — ночная империя пошатнулась.
Дни и ночи напролет в течение нескольких недель Фибус держал руку на пульсе, лично осматривая подвластные территории. И, пожалуй, столько же не спал.
Мог себе позволить подобную роскошь — был молод и горяч.
Пришлось серьезно усилить охрану, значительно проредить круг добрых знакомств. Руководствуясь правилом о близости родственных отношений, разослать по городам и весям братьев на пятом киселе, а родные закончились еще в ранней юности.
Чтобы не доводить дело до собственной скоропостижной отставки, пришлось заново наводить мосты. Где не удавалось провести переговоры, в ход шла хитрость. Где не помогала и она — монета и нож. Да что там говорить — и сам не раз в те дни бывал на волосок от гибели. Стража Сар-города сбивалась с ног, пытаясь навести былой порядок.
Фибус знал, что бесполезно рубить головы восставшему против него многоликому чудовищу, и потому лихорадочно искал его сердце — центр смуты.
В тот день ему предстояло заручиться поддержкой Головы. Официальная власть смотрела на Лориани настороженно: в Ратуше слышали о завещании, но до сих пор не могли поверить в добрую волю Хозяина. Бывший смотритель рынков, с их точки зрения, никак не подходил на отведенную ему роль.
Он прогуливался вдоль Ивовой — сулившая долгие жаркие переговоры встреча в Ратуше должна была начаться только через час, когда заметил двоих из свиты Кариссая. Это было, по меньшей мере, странно. Его ребята обычно терлись у базарной площади, зашибая звонкую монету у простодушных приезжих зевак, и в этом районе без указа сверху старались не появляться.
Оглядываясь по сторонам, они зашли за угол дома.
Фибус мог бы отдать распоряжение проследить за ними, а, быть может, для неспешной ночной беседы и вовсе — доставить после переговоров к себе, но решил, что информация, почерпнутая в естественных для этих двоих условиях куда ценнее полученной под давлением в стенах сырого подвала.
Стоило им скрыться из виду, дал знак охране следовать за ним. Перехватив удобнее трость, чтобы не шумела о камни — в ней на непредвиденный случай скрывался трехгранный стилет длиной в локоть, спешной походкой направился к палисаду, сплошь увитому задеревеневшими побегами плюща. В окнах дрожали отсветы зажженных масляных ламп.
У колючего куста свернул в неприметную арку и оказался в огороженном высоким забором дворике. На веревках висели мокрые еще простыни и мужское белье. За вторым рядом ему повстречалась женщина в мокром переднике с тазиком тряпья в руках, который она намеревалась уже громко уронить на землю. Арно, следовавший чуть поодаль, подхватил ношу.
Надеясь, что не ошибся с выбором места — благо, знал улицы города не хуже линий на своих ладонях, — обошел пересохший колодец по левой стороне, сделал несколько шагов к отхожему месту. В ноздри ударила кислая вонь. Кажется — здесь… Перед ним была грубо сложенная кирпичная кладка. Он чувствовал, те двое должны быть неподалеку, по другую сторону преграды. Остановились в тупичке подсчитать вечерний улов. Прислушался — и правда, обсуждают что-то, уверенные в отсутствии слежки. И ничуть не стесняются в выражениях.
— Эк, ты знатно его отделал, да-а… — говорил один. — Только б нож на твоем месте я доставать не стал…
— Сам напросился, полудурок аданайский. Покричать ему, видите ли, захотелось… — возбужденно возражал другой, развязный голос. — В седло засунет пусть те бумажки, которыми перед носом тряс. На дух не переношу, крыс прибрежных…
Лориани передернуло: во-первых — не пристало уважаемым господам, какую бы ступень в пищевой цепочке они не занимали, выражаться подобным низким образом; во-вторых — вонь от выгребной ямы наполняла фразы соответствующим содержимым. Гнилостный запах неприятно щекотал ноздри, придавая сказанному объем.
— Жалеешь, что ли его? Зря. Ты для него — никто, и звать тебя никак… На это глянь лучше, — звякнул металл, — Какого, а? …золотые.
— Че т тошно мне от рыжъя этого… Стража, может и не найдет — им трупом больше, трупом меньше — один хрен. А вот Выворотень возмутится.
Фибус навострил уши: ни о ком с таким странным прозвищем он ранее не слыхал. Что ж, не зря он решил проследить за ребятами Кариссая… Занятие неприятное, а кто-то может подумать — недостойное личности его уровня. Но основанная на собственном не лишенном ошибок опыте интуиция нередко помогала ему нащупать верную дорогу. Оттого и стоял сейчас у кирпичной стены в закрытом дворике. Вслушивался во тьму, пытаясь разобрать, о чем шепчется подозрительная парочка, и, как следствие, медленно пропитывался отвратительными ароматами фекалий и гнили.
— …за холодного отвечать придется, — тем временем продолжал осторожный. — В городе дележка в самом разгаре… в замес бы не попасть.
— У меня все схвачено, не дрейфь. Если молчать будем, Выворотень мимо пройдет, пришьет дело Липовским. А мы — не были, не знаем ниче… на, держи…
Вновь зазвенели монеты.
— Может, по девкам сходим? Видел недавно такую цыпочку, м-м-м…
— Думаешь, не пронюхает? Старый Хозяин пройдоху на свое место не назначил бы.
— Прав ты, конечно. Тот район не наш… — устало повторил первый. — Кариссаю, если что, виниться будем — прикроет. А козел этот карликовый, сожри его черви…
Лориани отстранился от стены: брови сведены к переносице, губы напряженно поджаты. Он мог спокойно идти готовиться к встрече в Ратуше. Ему стало понятно, о ком говорили эти двое — достиг, чего хотел. Но понравился ли результат?
Предстояло много работы: авторитет среди ночной братии — штука важная. Заработал он его давно, но, видимо, не преуспел в поддержании, что даже в низах о нем до сих пор не лучшего мнения…
Задумчиво взвесив на руке трость, расстроенно покачал головой. Все-таки вновь придется измазаться в дерьме. Это не сложно сделать, когда уже увяз в нем по колена. Опусти только руку и зачерпни вдоволь — нос все равно привык, не учует больше положенного.