Не время умирать

Шарапов Валерий

– Да.

– Полагаете, тут у него логово?

– И это возможно.

Акимов, откашлявшись, поднял по-ученически руку:

– Сергеевна, я понимаю, что собачка не ошибается. Но все-таки это не исключено: она же теряла след, и проводник высказал сомнение, и изменение характера следов. Преступник по рельсам мог вообще не дойти до нашего района или, напротив, уйти дальше, в область.

– След мог кто-то перекрыть, в похожей обуви, – добавил Остапчук.

– Вы правы. Была и такая версия. Потому

я не утверждаю, что убийцу надо искать где-то на вашей… на нашей с вами земле. Наш район – ближайший густонаселенный к очерченному квадрату, на котором имели место быть предыдущие случаи.

– А другие районы – пусть себе потрошат? – съязвил Остапчук.

– В другие районы сигнал подан, – сухо сообщила Катерина. – И я тут не для того, чтобы переругиваться, выполняю приказ непосредственного командования…

– Ладно, ладно, завелась, – проворчал сержант, – толком говори, что делать.

– Вести разъяснительную работу среди родителей, педагогов, девочек указанного возраста, по возможности организовать общественное патрулирование.

Сорокин постучал карандашом по столу:

– Шутить изволишь? Так, ладно, чтобы не переругиваться… превенция – это чрезвычайно умно и мило, а искать кого?

Катерина, вздохнув, ответила:

– Кого угодно. Уголовника, имеющего судимость по аналогичным делам…

Остапчук резонно заметил:

– Такие изверги редко с зоны выходят. Там остаются, в отхожих местах. У нас в районе подобного навоза точно нет.

Акимов вмешался в разговор:

– Судимого, так? Соображающего, как и что мы обычно ищем. Может, бывшего, из органов?

Остапчук возмутился:

– Говори, да не заговаривайся. Где и когда ты такое у нас видел?

– Возможно, хромого, – добавила Катерина, не отреагировав. – По наблюдениям след одной ноги глубже другого следа. Размер ступни большой, не исключено, что высокий.

– Может, инвалида тщедушного? – предположил Сергей.

Капитан снова постучал карандашом по столу:

– Ты к тому, что физически слабый человек нападает на тех, кто не может дать ему отпор?

– Нечто вроде…

Сорокин заметил:

– Экивоки – это заразно. Глупая главковская привычка. Не нечто вроде, а именно так. Но удавка, примененная умело и неожиданно, уравнивает любые силы. К тому же, насколько я понял из ее блеянья, похоже, что жертвы по каким-то причинам подпускали его.

– Может, знакомый? – предположил Акимов.

– Или просто слово секретное знает, – добавил Остапчук, – имеет подход, удивляет.

– И не факт, что вот эта, – Сорокин ткнул пальцем в сторону Катерины, – нашла след именно убийцы.

– Вы правы, – покорно согласилась она, – уверенности нет, потому и лучше не упустить все возможные варианты.

Остапчук, откашлявшись, снова заговорил:

–

И все-таки я бы, товарищи, предложил искать молокососа.

– Почему так? – спросил Акимов.

– Тычут острым наугад, и неоднократно, малолетние.

– …Или ненормальные, – добавил капитан.

– Или вообще бабы, – закончил сержант.

Введенскую передернуло.

– Только не это. И к тому же не наугад натыкано. Удары наносились точно.

Сорокин подвел итог:

– Все понятно: на всех обращайте внимание. На тех, кто появился недавно или наезжает время от времени… Есть такие, товарищ Остапчук?

– Ну как не быть! – съязвил Иван Саныч. – Свеженькая лимита прибыла с деревень – один другого краше. Кстати, вот, сразу отправляйте товарища следователя Акимова шерстить фабричный оргнабор, который понабрали на нашу голову.

Сергей в долгу не остался:

– Шерстить в таких случаях надо толкучки – вот первое дело!

– Вещи мы нашли, – заметила Катерина.

– А вот футляр пропал! – возразил Акимов. – Почему не предположить, что и у других он что-то ценное отбирал, тряпье складывал для коллекции, а ценное продавал.

– Снова мне отдуваться, – констатировал сержант.

– Все хапнем, – успокоил Сорокин.

Катерина, откашлявшись, продолжила:

– …И особое внимание уделять профилактике…

– Чему-чему? – переспросил Иван Саныч и тотчас спохватился: – А, разговоры и запугивание. Понятно. Это само собой.

– Бригадмил хорошо бы, – с трепетом произнесла Катерина.

– Был, да вышел весь, – огрызнулся Сорокин, – у пролетариата нет желания, а заводилы разъехались – кто на Дальний Восток, кто в декрет ушел, кто в главк.

– Надо возобновлять, Николай Николаевич, – скривившись от шпильки, твердо сказала Катерина. – В таких делах общественное патрулирование куда эффективнее всяких стратегий…

– Умная, да? Спихиваешь с больной головы на здоровую? Мол, мы там, на Петровке, такие все умные, что делать – не ведаем, а вы тут патрулируйте. – И, усмехнувшись, Сорокин завершил мысль: – И вообще, домой ступай. Будет тебе там профилактика.

Сергеевна послушно заверила, что уже уходит, и, как бы спохватившись, решила донести самую возмутительную часть поручения:

– Понимаю, что сейчас скажу глупость…

– Одной больше – одной меньше. Говори, – разрешил Сорокин.

– …Руководство велело поднимать поменьше шума. Если он… ну, в общем, если будет расширять географию…

– Кыш! – гаркнул Сорокин. – Вон домой! Не глупее тебя!

Она, поджав хвост, сбежала…

– Теперь поработаем. – И Сорокин выдал пачку кратких, сухих распоряжений. – Иван Саныч, поднять в штыки всех рыночных осведомителей, прежде всего перекупщиков.

– Есть. Что искать?