Не время умирать
Шрифт:
К тому же и работу никто не отменял. Вообще непонятно, как после домашней каторги Наташка умудряется еще и какую-то красоту для текстиля создавать, и принимать, и без звука вносить бесконечные правки руководства.
А еще в их хибаре нет электричества, воду надо носить из колонки, топить печь. Тоненькой Наташке несладко приходится. Но сейчас хоть не надо переживать о пропитании, дровах, ведь у Катерины и оклад, и хороший паек.
А вот что, если золовка проявит фирменный введенсковский характер? Возьмет да и отпишет брату Мише о том, что Катерина сбежала из
«Надо чаю горячего. И перекусить».
В сейфе оставалось полбуханки хлеба, сахар, кулек с заваркой на несколько кружек. Катерина как раз ставила чайник, когда в кабинет проник Симак.
– А вот и я, – сообщил он, вытирая ноги. – Нальете старику чайку, товарищ Введенская?
– Не пожадничаю. Если что, можно и на «ты».
– Благодарствуй. – Он оглядел пустой кабинет. – Ага, бравый оперсостав разбежался по постелькам, а руководство в одиночку скрипит мозгами?
Катерина улыбнулась. Симак, не дождавшись ожидаемой реакции, горько признал:
– Скучная ты особа, товарищ лейтенант.
– Увы.
– Тогда я тебе сейчас буду ужасы на ночь рассказывать.
– Я храбрая. Да и рассветет скоро.
– Правда твоя, Катерина. Ладно, готовься и чай заваривай. Сейчас ручки ополосну и порадую. Или огорчу.
– Ожидаю с нетерпением, – заверила она, расставляя на свежей салфетке стаканы, рассыпая по ним заварку. Давненько не накрывала стола для мужчины, хоть вспомнить, как это делается. Пусть и для старого, сварливого медика.
Они принялись гонять чаи, закусывая черным хлебом – Катерина его круто посолила, Симак – посыпал сахаром. Потом, вытащив бумагу, Симак принялся рисовать. Изобразив на бумаге схематичный человеческий силуэт, спросил:
– Прожевали, проглотили?
– Ничего, я небрезглива.
– Приступим, – он принялся чертить, – картина, как и в прошлом эпизоде: перелом хрящей гортани, рожков подъязычной кости. Вот тут… это ниже щитовидного хряща, горизонтально, странгуляционная борозда. Почти замкнутое кольцо.
– Иными словами, удушение, и не руками.
– Оно. Гортань разрезана чем-то тонким, скорее всего стальной проволокой.
– Удавкой, Борис Ефимович. – Катерина, открыв сейф, вынула находку Анчара. – Вот она. Собака обнаружила.
Медик обрадовался:
– Да ну? Недаром фашист свою кашу ест. Дайте-ка полюбопытствовать… а что, скорее всего, и она. Даже со стопроцентной уверенностью. Это струна? Кто-то из иностранных мерзавцев такие штуки предпочитал, так?
«Вот хитрец. Делает вид, что забыл». Катерина вслух доложила:
– Вы правы, Борис Ефимович, похоже на гарроту, оружие сицилийской мафии, неоднократно описываемое в приключенческой литературе. В классическом варианте изготавливалась из фортепианной струны, с двумя деревянными ручками на концах.
– Начитанная баба – опасно, но по-своему неплохо, – непонятно кому, в сторону заметил Борис Ефимович. – Между прочим, те, что на «Скорой» подобрали пацаненка и труп, упоминали, что он что-то бормотал про музыку и скрипку.
– В самом деле?
– Я сам пробовал с ним поговорить,
– Бедный мальчик.
– О женщины. Думаете, не его рук дело?
– Думаю, нет. А вы?
– Мало ли что я думаю. Вы разбирайтесь. Только не затягивайте, – предостерег медик, – а то в Кащенко определят и на каждый допрос писанины будет в два раза больше.
Тут он умолк, вращая в руках перочинный нож. Катерина, подождав некоторое время, напомнила о своем присутствии:
– Борис Ефимович.
– Это я размышляю, – пояснил Симак, – подбираю слова, чтобы и соображения изложить, и чтобы ты меня за параноика-фантазера не приняла.
– Не приму, – заверила она, – я скорее на себя подумаю.
– Тебе не грозит, как врач говорю. Вот в чем дело, – он снова взялся за карандаш, – выше борозды от твоей удавки во время осмотра проявились и пальцы.
– Как это – «пальцы»? Что значит – «проявились»?
– Значит то, что девчата со «Скорой» твердо заверили, что раньше следов не было.
– Где ж были следы, когда их не было?
– Там же, – терпеливо разъяснил Борис Ефимович. – Катя, синяки от пальцев нередко проступают лишь через несколько часов после смерти. И при удушении руками бывают первое время вообще незаметны.
– Но вы сказали – гортань сломана удавкой.
– Одно другого не исключает. – Симак, помявшись, все-таки решился продолжить: – Рискну предположить, что мерзавец ее не сразу задушил, а неторопливо, разными способами, растягивая удовольствие. Душил, возвращал к жизни, а потом все заново. Был спокоен, уверен и никуда не торопился.
– Изнасилована?
– Нет. Не тронута. Мерзавец явно был счастлив по-другому.
– Странно…
– «Странен, а не странен кто ж» [6] . – Медик снова взялся за карандаш. – И, наконец, вдоволь покуражившись, выколол глаза, разрезал рот и холодным оружием…
6
Неточная цитата из комедии «Горе от ума» Александра Сергеевича Грибоедова:
«Я странен, а не странен кто ж?Тот, кто на всех глупцов похож…»– Ножом.
– Не простым. Там особая история, напомни, позже расскажу.
– Хорошо.
– …Так вот, нанес пять ударов в область ниже пупка… иссек и срезал кожу на кончиках пальцев. Пальцы, кстати, музыкальные, так что, скорее всего, мальчонка бормотал правду, надо искать ее имя среди юных дарований из ближайших учебных заведений.
Катерина, задумчиво разглядывая его письмена и рисунки, сказала:
– Пальцы изуродовал. Зачем?
– Пытался затруднить опознание?
– Борис Ефимович, а ведь и Кашин отметил, что убийца пытался сбивать собаку со следа, блуждая по лужам и разливая керосин.