Не вся la vie
Шрифт:
Сашка был пьян, добр и ласков. Пришел посмотреть на маленьких кабанят, которые резвились в загончике. Подбросил им гнилых яблок из корыта. Поймал, сунул под мышку визжащего поросенка и ласкою почесал его за ухом:
– Свинятина… Так бы и съел, – сказал он дрыгающемуся от ужаса кабанчику. – Жрать охота, а закуси нет. Понимаешь?
Кабанчик завизжал что есть мочи.
– Что ж ты орешь и дрыгаешься, как баба? Я ж с тобой просто разговариваю. Не понимаешь? Вот бабы тоже не понимают… – обиделся Сашка на кабанчика и отпустил его.
Решил
В кустах, рядом с благоустроенной полянкой для туристов, где местные грибники выпивали, закусывая сыроежками, Сашка услышал шорох.
– Эй, есть тут кто? – радостно спросил Сашка, поскольку не успел рассказать кабанчику, что курево тоже закончилось, а очень хотелось покурить.
В ответ опять что-то зашуршало. Сашка в кусты не пошел. Решил не беспокоить людей. Бывало, что грибники, закусив сыроежкой, уединялись с хуторянками в кустах.
– Покурить есть? – опять крикнул тактичный Сашка.
Он сел на пенечек и решил подождать. По его опыту уединение не должно было быть долгим. Но в кустах вообще все затихло.
– Эй, народ! – крикнул Сашка. – Выходи. Слышишь звон? Он песней зовется. – Он позвякал полупустой бутылкой о железную трубу, которая служила опорой для деревянного стола.
И тут Сашка увидел, как в кустах метнулось что-то черное и лохматое.
– Ой-ой-ой, снежный человек, бля, – сказал сам себе егерь. Его можно было понять. Даже в своем состоянии он помнил, что на эту опушку живность из заповедника не заходит. К тому же Сашка увидел глаза.
– Смотрел, как я на тебя смотрю, – рассказывал он Райке, когда та шарахнулась от кабаньей головы, – так по-человечески. С такой тоской… Как будто выпить хотел.
– Мужик, ты чё? – наивно спросил Сашка.
– И тут он на меня пошел, – продолжал вспоминать он. – Я-то вижу – глазами сверкает и ветки ломает. Ну, думаю, пи…ц мне. Щас схватит и сожрет. Они ж людоеды.
– Кто? – спросила тогда Райка.
– Ну, эти снежные человеки.
– Они здесь не живут. Они только там живут. И вообще это байки.
– А чё, у нас снега нет? Я тогда подумал, вот гад изворотливый, встал на четвереньки и подкрадывается.
– Ты что ж, егерь, кабана от человека отличить не мог? – спросила Райка.
– Так я ж говорю, пьяный был. И глаза у него были такие… ну, как у тебя… Я побежал, даже водку оставил, а он за мной. Пришлось отстреливаться.
После третьей поллитры Сашка хватал ружье и выбегал во двор.
– Ты кого боишься-то? – спросила как-то Райка.
– Никого, – удивился Сашка.
– А чего с ружьем на всех кидаешься?
Сашка не отвечал на вопрос. Райка думала, что бывший егерь, несмотря на вещдок – кабанью морду над стеной, – верит в снежного человека.
– Где Витя? – влетела Райка в дом Сашки.
– Нету, – сказал Сашка.
– А где? – опешила Райка.
– Нету. Да ты заходи…
– Он же у тебя был. Соседи видели, – не сдавалась она.
– Был. А сейчас нету. И не будет.
– Как не будет?
– Уехал он.
– Куда?
– На
– В Израиль, что ли? – с перепугу спросила Райка. Понятие «историческая родина» у нее ассоциировалось только с одним местом на земле.
– Почему в Израиль? – обиделся за собутыльника Сашка. – В Молдавию.
– Как уехал? – не могла поверить в случившееся Райка.
– На рейсовом, в пять часов, – доложился Сашка.
– А мне что делать? – У Райки от такой новости пропала вся решимость.
– А тебе с Губановыми, мать, разбираться, – мудро заметил Сашка.
– А что мне с ними разбираться? – рассердилась Райка. – Я-то тут при чем?
– Ты ни при чем. А при нем…
– Алкаш, – обиделась Райка.
– Алкаш, – легко согласился Сашка.
Райка уже собралась уходить, как со двора крикнули:
– Сашка, Сашка!
– О, это к тебе, – обрадовался егерь.
– Ко мне? – опять растерялась Райка.
– Никто не знает, как слово наше отзовется, – тихо сказал Сашка.
– Алкаш, – опять разозлилась Райка.
Во дворе стояли Губановы – Руслан и Людмила. Райка еще посмеивалась над соседями, козыряя своей образованностью, – это ж надо было так встретиться. Губановы только улыбались в ответ. В принципе у них были нормальные, можно сказать, добрососедские отношения. Даже калитка была между двумя участками. Правда, ею давно никто не пользовался. Калитка заросла крапивой и малиной. Но осталась как символ.
– Рая, нам позвонили, – сказал, стараясь говорить спокойно, Руслан.
– Райка, ну ты, ты хоть понимаешь, ты… да мы же… – закричала из-за его спины Людмила.
– Людочка, подожди, – оборвал ее муж. – Рая, надо как-то решать вопрос.
Райка, увлеченная своим молдаванином, не знала того, что знали все соседи. Губановы собрались продавать свой участок в размере десяти соток и уже привозили покупателя. Продавали очень, очень хорошо и боялись поверить в собственное счастье. Покупатель уже и залог внес. Ждали только какой-то бумажки, нотариально заверенной. Руслан на радостях и машину себе присмотрел. Новую, из салона. Ту, о которой давно мечтал. А Людмила сидела на телефоне и трепала нервы турагентам. Она никак не могла выбрать, куда ехать – в Грецию, в Испанию или в Италию. Хотелось и туда, и сюда. А Руслан сказал: «Выбирай что хочешь. И не какие-то три звезды, а все пять. Гулять так гулять».
Губановых можно понять. Им теперь не только Греция с машиной не светят. Им теперь залог возвращать. А как возвращать? Нет залога. И на форс-мажорные обстоятельства не спишешь.
– Рая, нужно решать вопрос, – повторил Руслан.
Людмила продолжала заламывать руки и пыталась прорваться через мужа к Райке – чтобы выцарапать ей глаза, выдрать волосы и вообще убить. Но Руслан крепко держал жену, надеясь на Райкину порядочность и добрососедские отношения.
– Это не я, это Витька виноват, – сказала Райка первое, что пришло в голову.