Не выпускайте чудовищ из шкафа
Шрифт:
– Но он меня не бросил, - я сцепила руки за спиной. – Этот дом – его подарок. И все, что в нем… и шуба… у меня восемь шуб. Где-то там, в специальном шкафу висят восемь гребаных шуб. Есть драгоценности… все, которые он когда-либо дарил, кроме родовых, само собой, ушло со мной… содержание… думаю, на счетах у меня скопилось пару сотен тысяч. А может, и больше.
– Но все это – ерунда, верно?
Да.
Или… нет.
Сама не знаю.
И я решилась посмотреть в лицо женщины, что застыла
– Как её звали?
– Евгения. Комарова Евгения. Студентка… - Дар встал сзади. Близко. Слишком даже близко. На расстоянии удара. Но… пусть. – А это Верочка… её хватило почти на два месяца.
– Все дело в крови?
– Да. И в том, что меня обманули. Обещали, а потом бросили. Как тебя…
Неправда.
Меня никто не бросал. Это скорее уж я… но пускай.
– Василиса… дар слабый, едва хватило, но здесь он раскрывается. Всего пара дней нужно, а потом кровь насыщается силой…
Глава 40. Дверь
Глава 40. Дверь
«Таро 78 Дверей, выпущенное в последний год Пиетро Алиего, безусловно, обрело немалую популярность в силу красоты и символизма. Однако стоит заметить, что для любого опытного прорицателя первостепенное значение имеет скорее образ, нежели значение карты»
«Малый толкователь карт и гадальных арканов», выпущенный под редакцией Общества любителей Предсказаний и рекомендованный для домашнего применения лицам, не обладающим истинным даром Прозрения.
Под землей темно.
И темнота эта глухая кромешная. Та, сквозь которую приходится пробираться наощупь. И медленно. Шаг за шагом. Далеко они не уйдут. Пара шагов, и тень выхода истает. Останется лишь ощущение полной бессмысленности происходящего.
Соваться вниз вот так глупо.
Неразумно.
Напрочь.
Но неведомая сила тянет вперед. И Бекшеев не способен устоять перед ней.
– П-погоди, - Сапожников держится рядом. – Я… вот… только не смейся. Я боюсь темноты. С тех пор, как… дико боюсь темноты. И отец заказал…
Узкая пластина артефакта влажная от воды. И холодная. Питающий камень спрятан внутри контура.
– А ты?
– У меня их полдюжины… был один, но как-то случайно забыл в другой куртке. Теперь вот… всегда. Должен касаться кожи.
Сапожник сунул руку под одежду.
– Новейшая разработка. На следовых эманациях. И остаточном фоне. Для… слепых. В теории. Осторожно, может быть неприятно.
Это слабо сказано. Стоило металлу коснуться кожи, и голову пронзает боль.
Этак Бекшеев прямо у входа и ляжет.
Но
Тележка.
И… куда дальше-то?
Вниз.
Что бы дар ни уловил, это находилось внизу. И стоило потянуться, как ощущение стало четче. Яснее.
– А говорили, что все входы закрыты, - проворчал Сапожник, озираясь с интересом.
Лампу бы. От этого амулета голова все-таки ноет, слабо, но ощутимо. Но лампы не было, зато были рельсы, уходящие в темноту. И Бекшеев решительно двинулся вперед. В голове он удерживал план. И пока получалось.
Под ногами хрустела крошка.
Изредка попадалось старое тряпье.
Брошенная кем-то кирка. Или вот расколотый шлем.
Сапог.
И подъемник. Вернее то, что от него осталось.
– Твою ж… - Сапожник заглянул в дыру. – Уверен, что нам туда?
– Нет. Но… тянет. Не чувствуешь?
– Нет.
Клеть подъемника почти развалилась. Да и веревка, на которой висели остатки клети, не выглядела сколь бы то ни было надежной.
Должен быть другой путь.
Но…
Стена отвесная.
Вниз… глубоко. С виду.
У шахты есть уровни, и пока Бекшеев находится на верхнем. А ему надо ниже. Сильно ниже. Веревка… он дотянулся и подергал.
Выдержит?
Или он свалится ко всем чертям?
Своей смертью…
– Погоди, тут должны быть скобы или еще чего, - Сапожник заглянул в колодец.
– Думаешь?
– Его ж не сразу долбили. Сперва вручную, потом бурами, породу выгребали. Клеть не поставишь, пока нет выхода, а спускаться как-то надо…
Логично.
Вдоль дыры уцелели остатки древнего ограждения. Но стоило задеть, и оно рухнуло с глухим звуком. Проклятье… тихо у них не получится.
Зато с дальнего края обнаружилась-таки деревянная палка, торчащая из стены.
– Как-то оно… - Сапожник попытался опереться. – Слушай, может, есть другой ход?
Бекшеев мысленно развернул старые карты.
Коридор идет под уклон. И рельсы проходят до самого конца выработки. По ним гоняли вагонетки, там, в дальней части, стоят вороты. У входа тоже должны были, но, верно, растащили их.
– Нет, не вижу. Оставайся.
– Погоди, - Сапожник стянул куртку. – Я первым пойду.
– Но…
– Что я, зря что ли тренировался? – он лег на край дыры и попытался опереться. – Тут они густо стоят… старые, но дерево крепкое. Сухо. Гнить нечему. Должно выдержать…
Голос его становился глуше и глуше.