Не выпускайте чудовищ из шкафа

Демина Карина

Воздействие.

Всегда.

Двустороннее.

– Что… собираешься… делать? – Зима говорила, хотя ей этот разговор давался с трудом. Она побледнела. И губы как-то странно вывернулись, обнажив беловатые десна. – Кровь… столько крови… зачем?

– Концентрат, - спокойно ответил человек в желтом свитере. – Я уже пробовал… когда они все одно заканчивались, я пробовал. Кровь как таковая, только элемент…

Второй палец.

И чужое возбуждение. Предвкушение. Чуда? Почти. Уверенность,

что все получится. Вот она, связь. Главное не оборвать.

Бекшеев посмотрел на Зиму. Взглядом указал на безумца, который где-то рядом был, гремел посудой. И снова закрыл глаза.

Если получится, его поймут.

Подавитель… не отключить снаружи.

А вот изнутри? Если перехватить… он слышал о том, что два менталиста могут вступить в поединок. Но он не менталист, как и этот… с другой стороны сочетание интересное.

Подавитель.

Альбит.

Пространство разума.

– У меня получалось… получалось… но слабенький раствор. Силы не хватало. У них. У вас всех…

– Ниночка… отпусти её.

– Извини. Во-первых, у нее кровь отзывается, а значит, плод одаренный. И это хорошо… поздравил бы в других обстоятельствах. Хотя да… везет. Чем кровь моложе, тем отклик выше. С возрастом оно тает… так вот…

Он сбился с разговора. И замолчал. А связь едва не ускользнула.

Спокойствие.

Бекшеев сумел его изобразить. И поделиться. Все в его власти. Все получается. И получится. А давление нужно уменьшить. Подавитель заберет часть силы… немного, но сейчас важна каждая капля.

– Я… - старик вернулся с огромной друзой, которую и тащил-то с трудом. – Все… рассчитал… кровь…

Уверенность.

Больше уверенности. А сомнения – лишнее. Только давление ослабить надо бы, потому что на сопротивление уходят их силы. Это уменьшает запасы. И сказывается на крови.

Куда они денутся?

Никуда.

Друза встала в центре. Сколько она весит? Вон, запыхался весь… но ведь поднял. Стало быть, не так он слаб, каким хочет казаться.

– Нашел… как-то… видите, какая красивая?

Альбит действует, как… наркотик? И чем дальше, тем больше это воздействие сказывается? У него глаза блестят. И губы облизывает часто. Движения делаются мелкими. Дергаными.

– Вы… вы просто дадите свою кровь. А потом я направлю силу. И альбит сделает все остальное. Знаете, что получится?

Надо показать.

Чтобы поняли.

Оценили. Никто никогда не ценил… болит голова, и эта боль – собственная Бекшеева, но от нее нужно отрешиться. Учили же разделять.

Дара нет. А то, чему учили, есть.

– Что? – взгляд Зимы не отрывается от чаши.

– Вот!

Голос снова доносится откуда-то сбоку.

– Кристаллы, видишь? Эти слабенькие… Барский все-таки так

себе был по силе. Но одного… хватит, чтобы чувствовать себя хорошо. Надолго хватит… надо было раньше, но это же не просто!

Делиться.

Он так долго молчал. Прятался. Разве не заслуживает он, чтобы о совершенных открытиях узнали? Пусть даже эти вот… все одно умрут. А время есть. Много времени.

– А с вас получатся… мне хватит… надолго хватит. Может, даже совсем. Восстановиться. Печать снять до конца, а то вроде и сломалась, но как-то вот криво. Как и стала. Это здесь… здесь меня все держит. А там я буду свободен!

Конечно.

В этом смысл. Но подавитель нужно ослабить. Жертвы и без того раздавлены. Ослаблены…

– Сейчас… с кого начать?

– С… м-меня, - хриплый голос Сапожника звучит сбоку. – Д-давай… у меня сил немного… обкатаешь… еще раз… к чему рисковать.

Именно.

Немного.

А подавитель их забирает. И смысл? Что он может? Кому, как не настоящему убийце отличить подделку? Сапожник – ничтожество, которое притворялось кем-то значимым.

И… можно ведь выпустить.

Его?

И ослабить.

Немного.

Запахло кровью. Не получается… нажим усилить? Нет. Тогда сорвется. Если поймет, что на него воздействует, то вывернет мощность на полную… если такое вообще возможно.

– Хороший мальчик… всегда хотел умереть. Да? Но не пил… все думали, ты пьешь, а ты никогда… тебе и не надо было. Ничтожество. Смотри, девочка. Хорошо смотри. Они вон называют себя высшими. Аристократы… и что мы видим? Один едва не загибается от жалости к себе, второй, кажется, вовсе в отключке… лучшие… какие они лучшие?

Ненависть.

Её можно использовать. Усилить. Немного. И презрение. Куда там Сапожнику, да и Бекшееву до истинного одаренного?

– Кстати, что у тебя с китаянкой?

Отуля?

Выходит…

– Ты ей оказался не нужен? Даже ей… - смешок. И желание ударить побольнее. – Она тебя старше. И страшная. Но при этом даже такой ты не нужен оказался!

– Заткнись!

Злость.

Эхо долетает. И если не получается, то… то остальных искать. Зима? Холодное ожидание. Чего? Шанса. Она не упустит.

– Думаешь, никто вас не заметил? Прогулки на берегу… хоть бы пироженкой угостил.

– А ты? Ты их угощал? Или… кстати, зачем Молчуна убил?

Единое ментальное поле? О таком Бекшеев и не слышал. Вряд ли оно возможно в нормальных условиях. Но… если так, то любое ментальное воздействие можно преодолеть, если собственный потенциал того, на кого воздействие оказывается, выше потенциала воздействующего. А суммарный потенциал нескольких человек должен быть априори выше. Надо лишь объединить…