Не выпускайте чудовищ из шкафа
Шрифт:
– Пятнадцать суток я обеспечить могу, - пожал плечами Бекшеев.
– Градоправитель…
– Не станет вмешиваться. Он тут давно, моменты чувствовать умеет. А этот молодой человек заслужил те малые неприятности. Что вы с ним сделали?
– Я? – не совсем искренне удивилась Зима. Но поймав взгляд, отчего-то смутилась. – Так, придавила чутка. Через пару дней очухается.
Бекшеев о таком слышал. И… и одно дело отчеты, а совсем другое вот так.
– И меня сможете? – поинтересовался он, хотя ответ был известен.
–
– Кофе, - Софья Еремеевна Метельская решительно поднялась. – Утомил он меня.
Двадцать семь лет.
Провидица.
Дар слабый, переведен в активную фазу в сорок четвертом. Разогнан, что почти норма. Но да, ей повезло. Программу к тому времени не то, чтобы сворачивали, скорее она сама сворачивалась, потому что даже слабосильных провидиц не осталось.
Их и было-то немного.
Изначально.
– Чего он вообще хотел?
– Не предложите даме руку? – поинтересовалась провидица, и Бекшеев поспешил исправиться.
Пальцы белые, тонкие. И сама она… белая. Даже там, в полутьме. А на свету эта белизна теперь еще сильнее бросается в глаза, как и загар Зимы. Ноги с синеватым отливом.
Губы.
Снова сердце?
Почему-то у всех, кого разгоняли, сердце пошаливает. Побочные эффекты? Если и так, то вслух об этом не говорят. Хотя… вслух о многом не говорят.
А ей двадцати семи не дашь. С виду – не больше восемнадцати. И черты лица тонкие, одухотворенные.
– Представишь?
Это уже Зиме.
– Бекшеев, - сказала она. И замялась.
– Алексей Павлович, - Бекшееву стало даже слегка обидно. Ладно, там, много лет тому, когда их представляли друг другу, у нее не было повода запоминать его имя. Но сейчас-то…
– С ней случается, - Софья засмеялась тонко так. Нервно. – Не стоит обращать внимания. Просто… это не всегда важно.
Имя?
У Бекшеева, кажется, несколько иные представления о важном.
– Что этому уроду нужно было? – Зима предпочла проигнорировать услышанное. – И не говори, что он зашел случайно.
– Не случайно, - Софья вздохнула и как-то съежилась, что ли. Отчего возникло желание немедля спрятать её.
От всего мира.
– Но… сначала кофе. Только, если можно, она варит настолько отвратительный кофе…
– Боюсь, у меня получится не лучше.
– Стоит рискнуть. Клара говорит, что я слишком от всех прячусь. Это наша помощница. По хозяйству. Точнее та чудесная женщина, которая нас от хозяйства избавила… мы, боюсь, совершенно непригодны к его ведению.
Почти светская беседа.
– Она вообще появлялась? – уточнила Зима.
– Утром. Обед на плите. Ужин принесет позже. Сказала, что Мишки больше нет.
И в слепых глазах вопрос, на который отчаянно не хочется отвечать. Не только ему, потому что Зима отворачивается. И включает плиту.
– Нет, - говорит она. – Убили. И… я хотела,
– Гляну, - только пальцы на рукаве Бекшеева дрогнули. А потом убрались. Софья устроилась в кресло, поставленное к самому окну. Сюда плющ не добрался, но само стекло было серым и мутным. И капли стекали по нему, будто кто-то там, снаружи, оплакивал бестолкового мальчишку.
– А ты… сможешь? – в голосе Зимы звучало сомнение.
– Гляну.
– Кофе, - Бекшеев натянул улыбку. Надо же, пригодилось умение держать лицо. – Варить кофе меня учила матушка, и весьма старалась, но даже она вынуждена была признать, что я необучаем.
Хмыканье.
И взгляд Зимы, устремленный на Софью. Задумчивый такой.
Бекшеев принял сковороду с песком, что стояла рядом с плитой. И джезва нашлась, темная, бронзовая, некогда покрытая узорами, но с возрастом они стерлись.
Песок нагревался.
Женщины молчали.
– Я делаю брачные прогнозы, - сказала Софья. – Как-то… само началось. Здесь еще… спросили совета. Точнее погадать. Я сейчас… с картами.
Статистика неумолима.
Чем выше уровень дара, тем ближе безумие. И искусственная стимуляция только ускоряет закономерность исхода.
– Вот и раскинула. А потом прогноз составила. Как-то оно… само собой получилось.
– Хороший был прогноз. Я помню.
– Она писала. Я ведь… - Софья тронула лицо пальцами. – Но Зима не отказывает.
А Зима отвернулась. Стыдится слабости? Но разве это вот – слабость?
– Так и повелось. Когда Зима, потом еще Клара. И её племянница.
– Ты не говорила.
– Хорошая девочка. Ей пятнадцать. И подработка нужна. А с машинкой управляется ловко. Что еще нужно?
Действительно.
Только странно… одна из сильнейших пророчиц современности и брачные прогнозы? Это как… как если бы Бекшеев начал анализировать домашнюю бухгалтерию. Или… или в этом что-то да есть?
Может, и вправду попробовать?
Турка закопалась в песок.
Теперь дождаться, пока закипит.
– Вот… ну и сперва здесь, потом вот Лезинск. А там одна контора попросила проконсультировать. Мне все равно заняться совершенно нечем.
И здесь Бекшеев её понимал, как никто.
Ему ведь тоже было нечем заняться. Потом.
Лежи.
Отдыхай.
И ощущение полной беспомощности, бессмысленности существования, которое сводит с ума.
– Теперь у нас договоренность. Они присылают краткую справку. Имя. Возраст. Дату рождения. Иногда – фото, но мне оно не особо нужно. Обязательно – личные вещи. Не важно, пусть носовой платок или кусок старого платья, только такого, чтобы давно ношенное. Если кровь или волосы, то еще лучше, но это – редкость. В последнее время стали присылать веревочки такие, плетеные. Из ниток. Их носили где-то неделю или две, вот и получалось…