Не заплывайте за горизонт или Материалы к жизнеописанию одного компромиста
Шрифт:
– Впрочем, я ничего не имею против бесконечности. Но ведь ей так уютно в математике, что едва ли имеет смысл приспособачивать к этой чистой области какого-то там бога: от этого ни ей, ни ему лучше не будет. Хотя, конечно же, никто не мешает тебе пользоваться для своих целей также вечным и бесконечным богом, если это настоятельно необходимо.
– Налейте!
– Истинно!
– промолвил о. настоятель.
– Истинно говоришь, смрадный пес. Истинно, более того, монастырская душа! Налейте ему, а то ведь не отстанет.
Да, наливаться он, кажется, может до бесконечности, неужели он существует
– Современному исследователю уже трудно понять, почему на протяжении тысячелетий миллионы людей считали неизбежным следовать неким идеалам, для нас совершенно абстрактным, а часто попросту внутренне противоречивым, - заметил аббат-потаскун, отхлебнув ярко-красную жидкость прямо из горлышка.
– Но, конечно же, сказанное справедливо лишь для нескольких планет - едва ли их больше двух десятков. И, вероятно, до сих пор бОльшая часть человеческого населения Галактики остается верной исконным принципам, которые некогда было модно выводить из глубинной сущности природы человека.
– Да, - согласилась Софья, - странная это штука - природа человека. Есть над чем призадуматься, есть что понаблюдать.
Да, наблюдать было чего, особенно по ящику, хотя еще несколько минут назад Толик сказал бы, что это незрелищное варварское зверство, которое и смотреть-то неинтересно, а вот сейчас на экране крупным планом умирал Гермерот, и было Толику не тошно и не страшно, а даже, может быть, занятно.
Вот тебе, бабушка, и современная технология, вот тебе и новые горизонты, новое искусство, новый взгляд на мир, а чего тут глядеть - он лежал на арене, высокий, неподвижный, светловолосый, с лицом, на античные образцы не похожим отнюдь, лежал, обхватив холодеющими руками замолчавший пулемет. Оператор дал еще крупнее: оператору, очевидно, понравилось, как сверкает металл на черном мундире.
– Какая гадость, - сказала Софья.
– Переключили бы...
– В самом деле, - сказал Сашка, - все равно ведь аминь приходит передаче.
Дефлоринский не возражал и переключить, желательно досмотрев прежде про Петраита, как его там восхваляют, как, может, и свободу дают (если только они вообще не вольнонаемные, с кем не бывает). Но сколько Дефлоринский ни бился, обеспокоенному взору являлись то образцовые хозяйства с тысячами рабов, запуганных почти до усердия, то какие-то парады, а то и дядя в тоге, красноречиво разглагольствующий о пользе высочайше-отхожего указа.
Выходит, у них в самом деле по вере, от креста и короны, от костра и закона, до чего же убогая вера, да, пожалуй, так, рвутся пьяные бриги на карибские рифы, чтобы вдребезги мысли, словно яшма об лед, вот.
– Вот, - сказала Софья, - это уже терпимо.
И удалилась в кресло, размахивая клешами, яркими, словно знамя какого-то экстремистского движения.
– Ну зачем же так?
– испугался Дима.
– Указ ведь, августейший...
Вдалеке заболботала вода, хлопнула дверь, и на пороге явилась обиженная Наденька. Наденька имела что-то такое длинно произнести, из чего
– О, - сказал Дима, - Вера, Надежда... Где же любовь?
Странно, подумал Толик, неужто же Настю Верой зовут? Ну да ладно, Вера так Вера. Будем телевизор смотреть.
– Бред какой-то, - сказал Дефлоринский.
– Авангардизм, - буркнул Дима.
– Что тут смотреть?
Толику были, в сущности, скорее даже симпатичны эти кривые, не без изящества плещущиеся по экрану под вполне соответствующую музыку, но почему-то стало ему несколько боязно, что вот все авангардизм ругают, а он вот нет, подумалось Толику, что и ему бы надо нечто в этом роде сформулировать, но, будучи человеком отчасти порядочным, желал он, чтоб хоть по форме было это если не красиво, если даже не благопристойно, то по меньшей мере заковыристо.
– Да, пожалуй, в плане модернизации формы уже много лет как некуда двигаться, - выдавил он наконец.
– Верно!
– вскричал Сандер Мак-Маллиган.
– После Джойса авангард был, в сущности, обречен. "Авангард умер!" - так сказал бы прогрессист-паралитик, если бы только волновали его проблемы более разрешимые, нежели установление четности добра и зла.
– О'Маллиган, - поправила Софья.
– Знаю, - ответил А.Скаллабакссон, - но ведь это уже не реплика.
– Ну, - смутился почему-то Дефлоринский, - прогресс - понятие относительное.
– Справедливо, - откликнулась Софья.
– С нашей точки зрения нет большой разницы между, положим, тем или этим котилозавром, а вот с их точки зрения...
– Долой!
– заорал прогрессивный котилозавр, выползая из-под стола.
Был он весь в камуфляжных пятнах, имел при себе автомат и котелок цвета хаки.
– Отставить, - посоветовала Софья Палеонтолог.
Котилозавр подчинился не без удовольствия: сменил автомат на тросточку и лихо нахлобучил котелок.
– Правильно, - сказала Софья.
– Молодец. А теперь катись отсюдова!
– Да, Дим, и вина, пожалуй, купи, - сказал Дефлоринский.
В самом деле, сообразил Толик, котилозавр появился, Дима исчез, уж не залезал ли он под стол? Конечно, даже если и залезал, из этого никоим образом не следовали ни тождество Димы с сей рептилией, ни даже прогрессивность. Котилозавр протянул свою - да, в самом деле, не слишком уже прогрессивную длань, - и Сонька, порывшись в неимоверных своих карманах, позолотила ему ручку.
– Адье, - молвил Дима.
– До скорого, дамы и господа!
И удалился, насвистывая нечто вполне кафешантанное.
– Сей куриоз, - сказала Софья, - доподлинно явил нам в зримых образах, сколь стремительно порою прогресс может претерпеваем быть.
Наденька выразила некоторое недоумение.
– Право же, ты меня удивляешь, - заявил Сашка.
– Сама посуди: кто когда видел пьющего котилозавра? Ты видела?
– Кого?
– обиделась Наденька.
– Котилозавра. Прогрессивного притом. Настолько прогрессивного, что он, может быть, уже не вполне котилозавр. Ну да ладно, это не главное, важно, чтоб вернулся с добычей. Боюсь, они добывают не больше, чем в состоянии съесть.