(не)жена для бандита
Шрифт:
— Наши семьи уже давно живут в мире, — Вильданов понимает, что врет, и понимает это также и дядя. Мир, заключенный на словах десять лет назад, на самом деле является очень прозрачным перемирием, которое постоянно обрывается то тут, то там.
За это время было очень много ссор, судов, смертей, на которые было принято не обращать внимание, поскольку главы кланов считали, что худой мир лучше доброй ссоры.
Похоже, что такое положение дел надоело и дяде, и Вильданову. Если учесть, что Дамир Рустамович дал добро на то, чтобы компромат на
И если дядя думал о войне, то Вильданов, похоже, совсем противоположного мнения о том, как отношения двух кланов должны развиваться дальше…
— Наши семьи уже давно живут в мире, — повторяет он и задумчиво смотрит на нас. — Но я думаю, что нам нужно жить в настоящем союзе.
Дядя улыбается, а я думаю о том, что партнерство — не тот вариант, который Вильданов может предложить нам. Наши семьи идут почти на равных, бизнес — тоже. Объединение в каких — то проектах не даст особо ничего. Все равно или один, или второй будет вставлять другому палки в колеса…
— А настоящий союз, как известно, может родиться только в семье.
Дамир Рустамович щелкает пальцами. Лицо его озаряет понимающая улыбка.
— Ты прав, абсолютно прав, — говорит он, расслабляясь.
— И у меня есть хорошее предложение — породнить наши семьи.
Удивленно смотрю на Вильданова. Кому он собрался делать предложение? У дяди, насколько я знаю, детей нет, сын умер в автокатастрофе несколько лет назад, и с тех пор он оставался холостяком, а многочисленные подружки не планировали терять свою фигуру после родов.
— Семья заставляет смотреть на мир совсем по-другому, думать о людях, заставляет перестать быть эгоистом. Ну и к тому же она делает мир ярче, а дом — богаче.
Вильданов подмигивает дяде, и тот хохочет.
— Ты хитрец! — говорит Дамир Рустамович.
— Да нет же! — изображает негодование Вильданов. — Просто думаю о старости, о своем последнем дне. Хочу, чтобы не только мое дело было в надежных руках.
Краем глаза смотрю на дядю. Камилла Вильданова, конечно, лакомый кусочек для такого человека, как он, если я верно понимаю сейчас намеки ее отца. Она очень красива, экспрессивна, молода. Чего еще желать человеку в возрасте? Она точно оживит его дни, разбудит все то, что начало в нем угасать, придаст смысл жизни. В свою очередь, он сможет уравновесить ее нрав.
Дядя хлопает в ладони и выпрямляется в кресле.
— Это интересное предложение, ты абсолютно прав! Мы можем себе позволить объединить активы, и должны породниться!
Вильданов знаком зовет официанта и заказывает бутылку шампанского.
— Думаю, что нам нужно отметить это дело, сейчас и Камилла подойдет.
— Она-то в курсе твоего решения? — хмыкает дядя.
— Сначала была против, ты же знаешь эту современную молодежь…А потом я показал ей фото своего будущего зятя, и она передумала. Камилла — настоящая дочь своего отца, она ценит и понимает выгоду, и умеет
— Это отличное дополнение в нашей семье, — делает комплимент Дамир Рустамович, и я встаю, чтобы оставить их одних — поговорить о делах, договориться обо всем, раз уж в основной части они сошлись положительно.
— А вот и моя доченька, — Вильданов протягивает руку вперед в тот момент, когда открывается дверь и в проеме появляется изящная фигурка в обтягивающем черном платье. Слышится цоканье каблучков по полу, и прямо перед нами встает она. Камилла Вильданова. Мужчины встают, а девушка обводит присутствующих строгим взглядом.
Вживую она, безусловно, выглядит лучше, чем на фото в социальной сети. В карих глазах светится ум, держится она правильно и четко. Темные волосы убраны в сложную прическу на затылке, черное кружевное платье сидит на теле настолько плотно, что я могу видеть каждый плавный изгиб бедер и груди. Черные туфли на высоком каблуке говорят о том, что обладательница такой обуви не даст себя в обиду. И среди всего этого черного великолепия алой раной горят ее губы, обведенные кричаще-красной помадой. Меньше всего она похожа на невесту. Скорее, на черную вдову или умелого дельца.
— Камилла, познакомься с моими друзьями, — Вильданов чмокает ее в щеку, притягивает к себе и обводит наш стол рукой. Камилла немигающим взглядом медленно проходит от Дамира Рустамовича ко мне. — И обрати особенное внимание на Амира, своего будущего мужа!
25
Выжимаю из своей машины все силы, на какие она только способна. Мимо со скоростью двести двадцать километров в час проносятся дома, деревья, случайные прохожие. Границы всего вокруг стираются, сжимаются в одну плоскую массу, частичками калейдоскопа пролетают фонари. Ответы фар проезжающих по встречке машин слепят глаза, но я отчаянно давлю педаль газа в пол.
Злость и ярость раздирают мое сознание на рваные частицы, и даже не удается удержать дыхание, выровнять его.
Игнорирую знак светофора и лечу дальше. Я сам уже не вижу ни дороги, ни ее конца, по инерции управляю машиной, выкручивая руль в нужную сторону, чтобы избежать столкновения с другими машинами, в этот темный час направляющихся по своим делам.
Делам…
Кажется, их стало слишком много в моей жизни. Бизнес поработил, не оставив мне самому ничего, что может стать лично моим.
Двадцать четыре на семь на связи…двадцать четыре на семь — в делах.
И теперь мне предложено узаконить отношения с этим самым бизнесом…стать одним целым, официально признать себя винтиком в механизме чужой власти и чужого благополучия…
Черт!
Со всей силы ударяю кулаком по рулю.
А что я хотел?
Что мне самому нужно?
Давлю на сигнал, когда какой-то сумасшедший решает обогнать меня справа, и вторая машина, дернувшись, уходит в кювет, когда я делаю резкое движение, будто бы собираюсь «боднуть» ее в бок.