Не живи уныло !
Шрифт:
– А кто заказчик?
– Иерусалимское детективное Агентство "Нэшек"...
– Шломи!
Мы вели с ними дела. Нашим клиентам всюду мерещилась русская мафия. Особенно, если сами они как бизнесмены не были безупречны.
– Как израильтяне объяснили этот интерес к Кайнаку?
– Весьма невразумительно и в общих чертах. Главное: почему их клиент обратился не прямо в российскую фирму, а к посреднику? Деньги лишние?!
Мне это тоже пришло в голову. Какой смысл давать заказ на информацию из Москвы
– Клиент наверняка понимает, что Шломи будет действовать
через московскую детективную фирму...
Было похоже, нас подставляли.
– Человек, который их интересует, сейчас в Израиле. Им требуются его прежние связи, партнеры, конкуренты. Шломи намекнул, что мы будем участвовать в обеспечении его безопасности на заключительном этапе. В Пасху. Что еще? Он сделал солидную предоплату. Сейчас важно определить уровень угрожающей ему опасности. Сумму гонорара нам предложили определить самим. С поправкой на риск...
– Не слабо, однако.
– За такими условиями чаще всего скрывался блеф: наезд, разборка. Стрельба. Мой тревожный сон был в руку...
– А как насчет нашей собственной безопасности... Шломо не сказал?
– Это колышет только нас.
– Кажется я знаю, кто человек, который его интересет, - Я окончательно проснулся.
– Это - Борис Абрамович Березовский...
– Не угадал. Его фамилия Кайнак. Ему около сорока. Есть его прежний московский адрес.
Наш разговор сопровождали громкие крики перепелов у меня за окнами. Это в одной из иномарок под грудой выпавшего за ночь снега сработала звуковая сигнализация.
– Что там у тебя гремит?
– Рэмбо на том конце провода щелкнул зажигалкой.
– "Роллинг Стоун"?
– Скорее "Лесоповал"...
– Я спросил еще: - Какой его последний московский адрес?
– Это в Центре. Трехпрудный переулок... Дом...
" Итак, Кайнак..." - От повторения фамилия не показалась мне более знакомой...
Дом в Трехпрудном я нашел сразу: старый, с ассимметричным фасадом, по которому угадывалось внутреннее расположение комнат. На второй этаж вела довольно широкая лестница. Дверь в квартиру была металлическая, грубая, без дерматинового покрытия. Из осторожности я позвонил сначала в квартиру напротив.
– Кого вам?
Прежде, чем открыть, меня долго рассматривали сквозь глазок.
– Я должен передать письмо Кайнаку...
– Кому?!
– Я объясню...
Мне все-таки позволили войти. Мы разговаривали в холле, отмеченном архитектурной затейливостью, которую я сразу почувствовал, хотя и не смог оценить. Может здание вначале строилось как дом церковного притча. Сегодня мне не было до этого дела.
Одышливая, средних лет толстушка по-рыбьи пучила рот: словно заглатывала невидимые пузырьки воздуха.
– Как вы его назвали?
– Кайнак...
Я будто бы искал своего приятеля, который жил в этом
– Впервые слышу...
– Он мог переехать. Может кто-то знает новый адрес...
Толстушка судорожно хватала воздух.
– Это ошибка...
– Она явно спешила от меня отделаться.
Возможно ей внушала опасение моя внешность. Избегая бьющей в глаза респектабельности, я ударялся в иную крайность, считая, что человек в кожаной куртке, в вязаной черной шапке-"бандитке", вышедший из обычной "девятки",
сегодня не должен привлекать внимания к себе.
– А в квартире напротив? Может там что-нибудь...
– Вряд ли. Там черные. Иностранцы...
– А кто прежде в квартире жил?
– От меня было не так просто отделаться.
– Старушка. Еще при жизни она ее передала...
Постепенно выяснилось. Площадь перешла к мужчине. Новому русскому. Впоследствие он сдал ее теперешним жильцам.
– Квартира большая, хорошая. Бывшая коммуналка... Он не жил здесь, иногда заезжал. А иностранцы уж потом появились.
– Дипломаты?
– Да ну! Такие - не приведи Господь... И каждый день хождение. Ночь заполночь.
– Они дома сейчас?
– У них всегда кто-нибудь есть. Звоните подольше.
В квартире напротив, однако, на мой звонок никто не вышел. Там было глухо, как в танке. Я спустился на этаж ниже. Одна из дверей была стандартной, ничем не обита. Тут обитали аборигены. Я позвонил. За дверью послышалось угрюмое громкое рычание.
Животное, обитавшее внутри, было серьезное.
" Питбультерьер? Ротвейлер?"
После детального изучения через дверной глазок ко мне вышел мужик. Вялый, с похмелья. Он долго не мог врубиться - похоже, думал о приближающемся конце света. Его сменила женщина, как оказалось, дворник крепкая, хорошо смотревшаяся в брючном костюме и фартучке.
– Как вы сказали? Кайнак? Нет, тут такой не жил...
– А там?
– Я показал вверх.
– Где иностранцы...
– Да там наши бабенки. Приходят тут к ним... Не знай кто, - она пожала плотными плечиками под кургузым фартучком; жест этот ей самой нравился и она еще не раз его потом повторила.
– Всякая шушера...
Как дворник она наверняка была доверенным лицом участкового и вела себя независимо. Постоянное общение с милицией не могло не настроить ее в мою пользу. Она что-то чувствовала.
– Мужчина, который опекал старушку...
– поинтересовался я.
– Он и сейчас тут прописан?
– У нас тут проблема, - соседка снова пожала плечиками.
– Сгорела домовая книга. Теперь полная неразбериха. Кто прописан, кто нет... Никто не знает!
Я начал догадываться.
Под сгоревшую домовую книгу можно было задним числом выдать любую справку, любую выписку. Мог этим воспользоваться и бизнесмен, которым интересовался наш иерусалимский заказчик...