Не злите добрую колдунью
Шрифт:
Чувствуя, как глаз начал противно подрагивать, я скрестила руки на груди, всем видом демонстрируя, что запас терпения иссяк… И тут-то оно снова случилось. Пальцы задымились от темной магии.
— Да что б вам всем сдохнуть, — в сердцах выругалась я и, прикрыв на секунду глаза ладонью, перевела дыхание.
— Я в процессе… — загробным голосом тихо провыл Нильс.
— Истину говорят умные люди: не злите добрую колдунью, — покачал Фентон.
— Ты же не станешь цитировать поговорки? — прошипела
Но когда ведьмака останавливало чужое недовольство? Конечно, он закончил истинно философскую мысль:
— Иначе она взбесится и превратится в ведьму.
В какой момент его перестало волновать, что родовая магия ходит по рукам? Он неожиданно начал воспринимать смену дара с преступным спокойствием, как неизбежное зло.
— Зря скалишься, — сухо вымолвила я. — Вам с Нильсом теперь варить зелье.
— То есть я еще и спасти себя должен сам? — возмутился школяр, даже приподнявшись на стуле.
— Спасение издыхающих, дело рук самих издыхающих, — с глумливой ухмылкой подбодрил его Фентон.
— Утопающих, верховный, — жалобно поправил парень.
— Но ты же не тонешь.
Оказалось, что рецепт снадобья прочно отпечатался в памяти. Даже не пришлось доставать личный гримуар, куда я с отрочества записывала все приготовленные зелья, испробованные заклятья и странные признания в любви к парням-чародеям, чьи имена мне давно ни о чем не говорили.
Не удивлюсь, если некоторые были книжными героями. Будучи подростком, между колдовскими книгами из вскрытого отцовского хранилища и учебниками, я любила почитывать разную романтическую чушь.
В приготовлении каждый участвовал, как мог. Я управляла процессом. С темной магией к котелку, окутанному светлыми чарами, лучше не соваться. Под моим чутким руководством зелье варил Нильс с перевязанным пальцем: резал, взвешивал и отмерял ингредиенты. А Фентон занимался самым важным делом: не толкался возле очага и не мешался под ногами.
— У меня ощущение, что я прохожу ускоренный курс по магической науке, — проворчал школяр, шмыгнув забитым от резкого запаха носом. — Пять лет академии за два дня.
— Это просто реальная жизнь, школяр, — голосом философа, измученного собственного мудростью, прокомментировал ведьмак.
— Здесь так всегда? — ужаснулся Нильс и пытливо посмотрел на меня.
— Не отвлекайся, — проворчала я.
Заскучав во время своей миссии, ведьмак решил заняться делами не столь важными и необходимыми. Естественно, по его мнению. Он отбыл в сад и начал приносить пользу: домыл успевшего обсохнуть на солнышке Дюка, приодел в старую сорочку и закрыл его в сарае, а потом с большой охотой взялся рубить дрова.
Вскоре у Нильса разболелся укушенный палец. Школяр выхлебал полфлакона обезболивающего эликсира, но держать поварешку больше
Фентон с охапкой дров для очага вошел в дом как раз в тот момент, когда белый, как простыня, парень тихонечко поднимался по лестнице.
— Твоя очередь, верховный, — кивнула я в сторону разделочной доски, где возлежала готовая к резке череда.
Ведьмак молча сложил дрова в дровницу, с непроницаемым видом подошел ко мне. Не успела я рот открыть, как он снова бесцеремонно схватил меня за подбородок и заткнул этот самый рот поцелуем. Прикосновение было сугубо деловым, решительным и холодным. Как если бы Фентон выдавал лекарское снадобье.
— Помогло? — спросил он.
Несколько обалдев от неожиданного нападения с последующим лобзанием, я не нашла приличных слов, поэтому продемонстрировала неприличный жест. Из кончика среднего пальца исходила тонкая струйка тающего черного дымка.
— Понятно, не в этот раз, — не потрудившись оскорбиться хотя бы из приличий, протянул Фентон. — Мы что-то упускаем.
— Ага, ты руки забыл помыть, — выразительно изогнула я брови.
С самым серьезным видом ведьмак до локтя закатал рукава рубашки и хорошенько потер руки мыльным камнем, словно собирался проводить лекарскую операцию.
— Так пойдет? — С самым кротким видом он, как малый ребенок, показал на проверку чистые мозолистые ладони. Мне хотелось отходить его чередой по глумливой роже.
Он взял мой ритуальный кинжал с белой костяной ручкой и взвесил в руке. По заговоренному лезвию пролетели искрящие магические разряды.
— Никогда не держал ритуальный кинжал светлых, — признался он.
— Надеюсь, ты пользуешься кинжалом лучше, чем целуешься, — с милой улыбкой промурлыкала я.
Лицо ведьмака подвытянулось. Не разрывая зрительный контакт, он тюкнул кинжалом, как топором, разрубив пук череды на две части, словно представлял вместо травки мою шею.
— Мельче, — кивнула я.
Лезвие снова прошло по пучку и воткнулось в разделочную доску, разрубив соцветья.
— Так пойдет, госпожа чародейка?
— Закидывайте в котелок, господин просветлевший.
Зелье бурлило, выплескивалось через край и шипело, попадая на раскаленные камни. Кое-как порезанная череда в котелок не поместилась, торчала колючим колом, как солома.
— Кашу маслом ведь не испортишь, — сунув руки в карманы, задумчиво протянул ведьмак.
— Кашу нет, а зелье легко, — отозвалась я, искренне веря, что у двух-то профессиональных магов просто не может получиться бормотуха, способная свести несчастного школяра на тот свет быстрее, чем он отошел бы от яда умертвия.