Не злите добрую колдунью
Шрифт:
— Есть хочешь?
— У нас только каша без молока, — объявил хлебосольный Нильс и покосился в раковину с окунями: — И рыба с чешуей.
За милыми семейными посиделками мы с ним наблюдали из глубины кухни, чтобы не мешать знаменательному воссоединению. Плащ Танита снять не пожелала, точно оказалась в дешевой таверне и боялась, что уродливую вещь кто-нибудь под шумок свистнет. Ела она сразу двумя ложками. В смысле, левой рукой девушка орудовала ничуть не хуже, чем правой.
Я встречала людей, умеющих одинаково хорошо писать обеими руками, но ни разу не видела, чтобы этот
— Учитель, — едва слышно забормотал школяр, следя за гостьей, — они ведь совершенно непохожи.
— С чего им быть похожими? — не поняла я. — Нет, конечно, я слышала, что у темных прислужников с годами проявляются способности ведьмаков…
— Она темная прислужница? — Нильс едва не поперхнулся на вздохе. — Я думал, младшая сестра.
— И тебя не насторожило, что она зовет верховного "хозяином"?
— Темные очень странные, — тихонечко высказался он. — Кто знает, как у них в семье принято обращаться к старшим.
— Не знала, что порталы вызывают такой голод, — между тем, жаловалась Танита сидящему напротив хозяину. — Дракона бы съела.
Она с удовольствием запихнула в рот ложку каши.
— Но у нас пока нет дракона, поэтому ты здесь, — заметила я и была одарена двумя недовольными взглядами. Вот ведь темная банда.
— Вообще, я забрала дневники из твоей комнаты и собиралась передать нарочитым, а тебе отправить письмо, — охотно рассказывала девушка с видом ребенка, ожидающего похвалы, — но ты прислал деньги. Я тут же кинулась к портальщику, купила амулет и перенеслась в тебе.
— Когда обратно? — уточнила я.
— Не знаю, — пожала она плечами. — Портал был в одну сторону.
И в кухне повисла тяжелая пауза.
— Танита, ты возвращаешься в башню Варлок, — спокойным голосом объявил ведьмак.
— Когда? — насторожилась она.
— Сегодня.
— Но, хозяин, — воскликнула она, откладывая ложку. — Я же только приехала. Как ты без меня справишься?
— Не переживай, в моем доме уже есть темная прислужница, — вставила я.
— Где? — искренне удивилась девушка.
— В посудном шкафу.
Она с искренним любопытством посмотрела на массивный посудный шкаф с разноцветными витринами, словно пыталась разглядеть вредную тетушку, засевшую внутри.
— Госпожа темная, а она там спит стоя? — видимо, впечатлившись тем, что мне удалось впихнуть целую прислужницу в полку, она вдруг перешла на официоз.
— Светлая, — поправила я.
— А?
— Шкаф одержим нечистью. Она вообще не спит, — перебил нас Фентон, очевидно, не желающий, чтобы Танита узнала подробности нашего, так сказать, жизненного казуса. — Ты доела? Почтовый дилижанс уходит после обеда. Умойся и переоденься, а то смотреть на тебя больно.
— А что тебе не нравится? — нахально вопросила она.
— Ты похожа на дрессировщика драконов, — не заботясь о женской самооценке, рубанул он.
— Вообще-то, это был твой плащ, — обиделась явно задетая Танита и, сунув руки в глубокие карманы, нахохлилась, как воробей. — И других вещей у меня с собой нет.
— Ты приехала без всего?
— Я приехала с дневниками, —
Возникла странная пауза. Фентон посмотрел на меня долгим взглядом, полным душевной боли человека, вынужденного мириться с норовистым характером ершистой девчонки.
— Агата… — впервые с момента знакомства он называл меня по имени. Видать, совсем отчаялся.
— Так и знала, что этим все и закончится, — вздохнула я.
Этот мужик, прости господи, прихватил мой дар, вломился в дом, а теперь просил снять последнюю рубашку. Действительно последнюю. Остальная-то одежда еще сохла на веревке после вчерашних постирушек, а штаны, похоже, Дюк утащил к себе в сарай. Надеюсь, не в качестве корма.
Мешковатое мужское платье и густо намазанные черной краской глаза действительно ловко скрывали возраст Таниты. Отмытая и переодетая в коротковатое платье, из-под которого торчали мужские остроносые сапоги, она выглядела совсем юной. Симпатичная худенькая девушка лет восемнадцати, страшно недовольная тем, что ее лишили брюк.
— Хорошо выглядишь, — похвалил ведьмак.
— Она напялила на меня платье, — пожаловалась она и растянула цветочный подол.
— Тебе идет, — добавил он.
— Оно мне короткое.
— Под плащом все равно ничего не видно, — заметила я. — Не забудь его забрать.
— Чтобы не возвращаться, — поддакнул Нильс, хотя при появлении преображенной Таниты подозрительно разрумянился.
Ведьмак отправился провожать девчонку в город, а я, не откладывая дело в долгий ящик, начала изучать привезенные ею записи. Летопись семьи Хэдлеев была довольна уныла и хаотична. Повествование резко обрывалось, а продолжение находилось в другом фолианте.
Если, конечно, можно называть фолиантом пухлые истрепанные блокноты в одинаковых кожаных обложках, которые легко открывались от простого прикосновения темной магии. Видимо, защиту с них сняли гораздо раньше.
Нильс втихомолку унес на улицу таз с рыбой. Хотелось верить, что придал ее земле, а не попытался скормить Дюку. Вместе с пальцами. Второй раз трагично издыхающего ученика я вряд ли выдержу. Сама придушу, как и предсказывал ведьмак.
Школяр шарахался по дому, впустил облепленного репьями Йосика. Табуретопес начал тыкаться мне в ногу, требуя внимания и ласки. Только я привела призрачного пса в относительный порядок, как с важным видом Нильс подвинул дневники и опустил на кухонный стол внушительный, но удручающе нечитанный учебник по зельеварению. Рядышком пристроил гримуар для записей, похоже, ни разу еще не открытый. Просто выставка новых фолиантов.
— Мама подарила на поступление в академию, — пояснил он.
Будущая колдовская книга светлого чародея была хороша. В светлой обложке из дубленой кожи, с застежкой и выдавленным золотистыми буквами именем "Чародей Нильс Баек".
— Решил вот почитать на досуге, как правильно варить противоядия, — сообщил Нильс.
— Чудесно.
— Знания сила, — процитировал Нильс один из постулатов светлой академии.
— А с твоей любовью к экспериментам еще и способ выживания, — с иронией добавила я.