Не зови волка
Шрифт:
Борода и волосы Якуба отросли до груди, но не могли спрятать его лицо, обезображенное пятью огромными шрамами. Остатки века болтались над пустой глазницей. Даже его рот исказился, и часть зубов была видна, когда он смыкал губы. Жуткие шрамы выглядели так, словно дикое животное провело по его лицу лапой с выпущенными когтями.
– Все рассмотрел?
Лукаш понял, что таращится на Рыбака.
Якуб развернулся и исчез в полутьме дома. Смокуви бросил взгляд на Кожмара, стоящего позади. Он не был уверен почему:
Может, он забыл, что они мертвы.
– Иди, – сказал Кожмар. – Я сразу за тобой.
Когда Лукаш не сдвинулся с места, Кожмар распахнул свой мундир, демонстрируя два дорогих револьвера.
– Больше оптимизма, лейтенант.
Лукаш снял с плеча винтовку и последовал за Рыбаком.
Несмотря на дождь и туман, внутри дома было сухо, как в пустыне. Пол скрипел под ногами, а воздух так нагрелся от огня в камине, что от его недостатка влаги стягивало кожу. Рядом с камином на жердочке сидела белая орлица. Лукаш поднял голову и уставился на потолочную балку, которая выглядела крайне ненадежно.
Повсюду были разбросаны листы пергамента. Покрытые коричневой пылью, они лежали на трехногом столе, на подоконниках и даже в умывальнике. Листы с непросохшими чернилами висели на бельевых веревках, растянутых по всей кухне. Лукаш и так был слишком высок для этого дома, а из-за подсвеченных огнем полупрозрачных страниц ему пришлось согнуться почти вдвое.
С точки зрения младшего Смокуви, Рыбак совершенно зря набил камин свежими поленьями, после чего огонь взревел с новой силой. На Якубе не было ничего, кроме штанов, и, судя по всему, за все эти шесть лет с их последней встречи он ни разу не помылся.
– Добро пожаловать, – сказал Рыбак, не оборачиваясь.
Лукаш не почувствовал особого гостеприимства.
Он бросил взгляд на Кожмара, который положил руку на бедро, поближе к пистолету.
– Тут, эм… – Лукаш пытался подобрать подходящее слово. Запах копоти и пота был почти невыносимым. – Тут, эм, очень…
– Огнеопасно, – подсказал Кожмар.
Отдельные страницы были покрыты плотными рядами текста, написанного одним и тем же неразборчивым почерком. Плохо нарисованные картинки, неаккуратные наброски карт.
«Ярек справился бы лучше, – подумал Лукаш. – Интересно, он бывал здесь?»
Тут в его голову пришла еще более пугающая мысль: «Бывал ли здесь Францишек?»
Лукаш внимательно посмотрел на Якуба и понял, что единственный глаз хозяина дома остановился на его обгоревшей руке. На мгновение ему показалось, что это неспроста. Их объединяло кое-что общее: связь более глубокая, чем кровь и предательство. Уродство всегда обрекает на одиночество.
– Ну что, научился читать? – спросил Рыбак.
Нет, показалось. Никакой связи.
– Ты
Лукаш сделал вид, что не услышал. Он убеждал себя, что его не волнует мнение Кожмара. Ради всего святого, он убивает драконов с четырнадцати лет. Какая разница, что он не умеет читать?
– С чего ты это взял? – спросил он с нарочитым спокойствием. – Откуда ты знаешь, что я не умею читать?
Рыбак стянул со спинки стула рубашку и пальто. Пальто было длинным, с черной вышивкой, а под слоем грязи можно было различить цвет слоновой кости. Лукаш узнал его.
– Твой брат рассказал, – ответил Якуб.
Кожмар затих и внимательно следил за ними обоими.
– Когда Францишек был здесь? – наконец спросил Лукаш.
– Шесть недель назад.
Лукаш опустился за стол.
Наверняка Францишек сидел за этим самым столом всего несколько недель назад. Лукаш провел рукой по лицу. Он представил, как очки его брата блестели в свете камина, а волосы были аккуратно зачесаны назад и как он пил вместе с этим одноглазым уродом, спокойно планируя дальнейший путь через лес.
Лукаш прижал ладонь ко лбу и облокотился на стол.
– Что он сказал?
– Он попросил вернуть его записную книгу, – сказал Рыбак. – Там была карта гор.
Францишек записывал все на свете с тех самых пор, как научился писать. Их хранилище в Градуве было заполнено рукописями брата, сделанными за последние десять лет. Всеми, кроме одной.
Той, что они отдали Якубу Рыбаку.
– Записная книжка? – спросил Кожмар, подходя ближе. Огненные блики плясали на его форме. – Что за книжка?
Лукаш поднял голову и потер подбородок изуродованной рукой.
– Это была первая записная книжка Францишека, – сказал он, не сводя глаз с Рыбака. Лукаш не упомянул последнюю рукопись брата, которая лежала у него за пазухой. – В ней он нарисовал карту леса. Обозначил путь, которым мы прошли, когда спустились с гор семнадцать лет назад.
Якуб завороженно посмотрел на его обгоревшую руку, а затем произнес мягким, шепелявым голосом:
– Твой брат хорошо подготовился.
– Конечно, – засмеялся Лукаш, протирая глаза. – Он всегда проводил тщательную подготовку.
«Даже чересчур», – промелькнуло у него в голове.
Молодой человек ощущал на себе пристальный взгляд Якуба. Заглушая треск огня в камине, на всю комнату засвистел чайник.
– В общем, – сказал Рыбак, поднимаясь из-за стола, – я думаю, что твой брат все еще жив, где бы он ни был.
Лукаш смотрел, как Якуб разливает чай по грязным чашкам, и ждал, пока исчезнет ком в горле. Если Францишек где-то в лесу, то это значит, что прямо сейчас он идет к горам. И если Францишек решил отправиться в горы, то Лукаш последует за ним.