Небеса рассудили иначе
Шрифт:
Выходило, для нее это новость. И все-таки у меня возникло подозрение, что Венера Давыдовна о находке знает. Потрясение она слегка переигрывала, а вот глаза сохранили безучастное выражение.
– Неужто это Чадов? – придерживая руку на выдающемся бюсте, продолжила она. – Хотя этот уголовник запросто мог с ним расправиться. Не поделили деньги или просто испугался, что Чадов на чем-нибудь проколется… Кошмар… А сейчас реально установить, кто это? Очень может быть, Чадов… тогда становится ясно, куда он вдруг исчез. Вот это
– Потрясающая история, – поцокал языком Берсеньев.
А я сказала:
– У нее ведь есть продолжение. У Чадова осталась беременная подруга…
– Да-да, – перебила меня Венера. – Я слышала о ней. Чадов поступил с бедняжкой очень некрасиво. Соблазнил и бросил… Мужчины ветрены…
– То, что он забыл ее, увлекшись вами, неудивительно, – промурлыкал Берсеньев. – Вы и сейчас весьма опасны для мужских сердец…
– Вы мне льстите, – расплылась в улыбке хозяйка, а Берсеньев поспешил приложиться к ручке.
– Так вот, – не очень-то вежливо продолжила я. – Уже после исчезновения Чадова его гражданская жена жила в том доме, приезжала на лето вместе с сыном. Однажды кто-то проник в дом, убил обоих, а дом поджег, чтобы скрыть следы преступления.
– Об этом я не знала, – нахмурилась Венера. – Когда это случилось?
– Точной даты назвать не могу. Сыну Чадова было лет семь-восемь.
– Ужас. Не зря говорят, что грехи отцов падут на детей… может, хорошо, что у меня их нет? – фыркнула она.
– У вас много грехов? – сграбастав ее руку, лукаво осведомился Берсеньев.
– А то как же, двух мужиков из семьи увела… грех… и был бы толк. В монастырь как бы не пришлось идти на старости лет, грехи замаливать…
– Ну, до этого вам еще далеко.
Венера подлила ему чаю и принялась отчаянно кокетничать.
«Ей бы внуков нянчить, – ехидно думала я. – А она мужиков окучивает». Берсеньев вроде был совсем не против этого, хотя, как мне доподлинно известно, тяготел к дамочкам помоложе и не таким пышным. Хотя черт его знает…
Ничего толкового от Венеры я больше не услышала, да и с тем, что она рассказала, понятия не имела, что делать. Какое все это имеет отношение к Турову и пропавшей Софье? Хотя… допустим, Смолин об ограблении своей возлюбленной что-то знал, то есть ему было известно о причастности к преступлению Чадова, но он скрыл сей факт от следствия… ведь они с Чадовым были друзьями… Или не были? Друзья-соперники, влюбленные в одну женщину. Смолин из благородства покрывал друга, а теперь его шантажируют. Кто? Туров? А смысл? Просто напакостить или денег требует? Но если Смолин помог Чадову, с какой стати Туров на него ополчился?
Пока я над этим размышляла, воркование продолжалось, однако Берсеньев всегда четко знал, когда обольщение следует прекратить. Вот и сейчас он вдруг поднялся и сказал весело:
– Венера
– Заходите в любое время. Я вам всегда рада, – ответила Венера, несколько обескураженная стремительным уходом.
Берсеньев уже пасся в дверях, и я поспешила к нему присоединиться.
– Мерзкая тетка, – сказала я, когда мы оказались на улице.
– Да ладно, с чего вдруг?
– С того, что ведет себя точно пятнадцатилетняя. Сюсюкает, глазки строит…
– Красивой женщине трудно избавиться от прежних привычек.
– Ага. Она считалась красивой в те времена, когда гонки на колесницах были в большой моде.
– Не преувеличивай.
– Я все понять пытаюсь, чем ты их берешь?
– Кого?
– Баб. Они к тебе так и липнут. Хотя особых талантов я у тебя не вижу. (Это было, конечно, явное преувеличение). И внешность у тебя средненькая. (Это тоже от истины далеко.)
– Я никогда ни в кого не влюбляюсь, и в этом все мое очарование, – теперь он нахально врал, о чем мы оба знали доподлинно, но ловить его на лжи я не стала. – Кстати, Стас вернулся, – заявил Берсеньев и растянул рот до ушей.
– Кстати, я уже знаю, – попытавшись соревноваться с ним в широте улыбки, ответила я.
– И что? Помнится, ты хотела с ним поговорить. Уже не хочешь?
– Отвали, – сказала я, а он кивнул.
– Дрейфишь или уже не уверена, что его любовь тебе нужна?
– Все-то тебе знать надо, а в женщине должна быть загадка. Или изюминка, не помню, что точно.
– Изюминка – это хорошо, но из тебя хоть компот вари.
Он распахнул дверь машины, предлагая мне сесть, но я отмахнулась.
– Пройдусь.
– Злишься?
– Больно надо… воздухом хочу подышать. Лучше скажи, что ты думаешь об этом деле?
– Как-то все мутно… – пожал он плечами. – Хорошо бы понять, что конкретно надеялась раскопать Софья. И богиня наша хитрит и недоговаривает. Воспользуйся своим родством, запроси старые дела. Об убийстве подруги Чадова и об ограблении Венеры.
– Убийство – еще куда ни шло, но ограбление…
– Венера утверждает, цацки с историей, опись их должна сохраниться, такие вещи могут всплыть через много лет. В общем, у тебя широкое поле деятельности. Звони, если что.
– Конечно, позвоню, – фыркнула я. – Даже не надейся, что постесняюсь.
– Я буду только рад.
Он чмокнул меня в нос и сел в машину, а я, чертыхнувшись сквозь зубы, побрела по тротуару в сторону офиса.
Чертыхалась я по одной причине: Берсеньев, как всегда некстати, наступил на больную мозоль, напомнив о Стасе. Мое состояние иначе как шатким не назовешь, а тут еще он со своими советами… Советовать легко, я сама в этом деле мастерица. Но как до дела дойдет, так и тянет голову сунуть в песок.