Небесное Сердце
Шрифт:
Тхасетт побери, лучше б Джас его никогда не изобретал!
Марин узнал о слове «полиморф» в числе первых, когда проект ещё был научной и правительственной тайной. А потом начальство вызвало тогда уже капитана Кхэла к себе и провело длинную беседу. Общий смысл её выглядел так: «Послушай, парень, ты отличный сотрудник, и так много накопал на этого деда. Но смотри результаты сам. Твои показания по тесту Гиммела очень высоки. А нам нужен свой в их проекте. Поэтому мы хотим отправить тебя к ним. Да, пока это билет в один конец, но мы обеспечим твою семью вплоть до внуков, а ты докопаешь под Рэтхэма».
Предложение
Но он не ругался с начальством. Нет. Толку, если это «предложение» имело форму приказа? Марин спокойно отправился в выданный трехдневный отпуск и тщательно всё обдумал.
С одной стороны, ДСБ обещал Марину по возвращении из экспедиции быструю пересадку в новое тело. При успешном выполнении задания, разумеется. Начальство уверенно заявило, что за эти годы Цинтерра получит технологии для обратной операции. И что бы ни случилось, он, Марин, пройдет пересадку без затруднений.
Заманчиво и убедительно? Да, вполне. Служба Безопасности любила поощрять своих сотрудников «пряником» и редко погоняла «кнутом». Так что в этом обещании можно было не сомневаться.
Время? Оно оставалось главной преградой. Сколько будет длиться экспедиция никто не мог предположить.
Жену было жалко. Хоть и не водилось у них в доме согласия - всё равно жалко. Сказать, что расставание это издержки службы? Поверит. Поругается, но поверит. Если бы он просто погиб при исполнении - она бы порыдала, да и ушла к другому.
А так будет знать, что он жив, но болтается во благо Федерации в Дальнем Космосе. Очень романтично... Хоть сериал снимай. Эпизодов этак на пятьсот. В вечернее время показывать.
Но Цинтерра воспитывала не менее преданных своей родине людей, чем её «присоединенные» соседки. Тщательно взвесив все «за» и «против», Марин согласился на предложение и стал постепенно закрывать все свои дела.
Служба не гнала. Пока энвильцы собрали людей, пока устроили отбор конкурсантов на роль официального публичного первоиспытателя и подписали все соглашения... Цинтеррианская бюрократическая машина тоже добавила свои сроки. Марин тем временем насладился последними годами с женой и за счет государства побывал на дорогих курортах, морально подготовившись к новому витку своей службы.
Прощаться всё равно было больно. Дурацкая ситуация, когда расстаешься на неизвестный срок с заново полюбившимся человеком. Глупо и как то... Неправильно. Потому что, знай Марин точно, что пропадет в экспедиции на двести лет, он бы спокойно отпустил супругу, и пусть бы нашла себе другое мужское плечо. А если не десятки лет, а каких-нибудь три года? Вдруг. Был бы соблазн вернуться, пройти операцию по пересадке, постучаться бывшей жене... И увидеть на пороге другого. А потом развернуться
С другой стороны, вдруг она будет ждать...
Перед вылетом на Энвилу Марина повысили до майора, щедро снабдили подробным досье на каждого окончательного участника экспедиции, назвали «своих» в числе сопровождающих боевиков и выдали последние инструкции. Подробности обещали слить прямо в базу данных его машины-полиморфа. Всё, пути назад кончились.
Марин не любил вспоминать то время, когда он с трудом налаживал отношения с командой. Где-то приходилось юлить, иногда идти против воли и насильно вливаться в коллектив. Экипаж его не жаловал, называли за глаза засланцем. Только мало кто понимал, что если все в команду пришли добровольно, то Марина отправила служба. Мало того, что не было радостного предвкушения от проекта, так ещё экипаж отстранялся.
Не шугался Марина только Вайон. Этот парень - герой уже за то, что относился ко всем ровно и добросердечно. Майор постепенно понял, что с командиром корабля можно общаться просто так, о жизни, о любимых фильмах и книгах о музыке, стихах, философии, не задумываясь о предстоящей работе. А за время экспедиции они и вовсе подружились.
Невыносимо было видеть, как он сдается перед Космосом и постепенно слабеет. Никуда не ушла та боль, которая когда-то швырнула его в объятия камня, никуда не делась. Вы ошиблись с итоговым заключением, доктор Рэтхэм... Психологический слом попросту спрятался до поры, надорвав душу в жуткой изоляции необитаемого пространства.
А теперь задание обязывало сдать властям больного человека, нуждающегося прежде всего, в тишине и покое, единственного друга, бережно сохраненного преданным полиморфом. Власти заставят выложить на стол все карты, в поисках информации выпотрошат кристалл Пректона до дна, и далеко не факт, что пощадят при этом Вайона. Самое большее - объявят геройски погибшим и воздвигнут памятник.
Марин был бы рад не знать Вайона, чтобы сохранить тому спокойную жизнь. Он был бы рад забыть, что случилось с командиром на Лании. Майор сам не имел представления о том, что они нашли там, но догадался, что Цинтерра искала именно это. Вся дурацкая экспедиция затевалась ради ланийской находки и только ради нее! Приказ Марина давал четкие намёки на эту версию.
Но он видел, что эта штука сотворила с экипажем погибшей «Утехи», что она сделала с Вайоном. И нужно было быть дураком, чтобы не сложить факты и не понять, каким страшным оружием может завладеть Цинтерра. А в то, что такую убийственную вещь метрополия просто прикажет уничтожить - верилось слабо. Вернее сказать, не верилось совсем.
Пока возвращались к ближайшим Воротам, построенным в обследованной когда-то ими же звездной системе, Марин гадал, что же ожидает их вместо оставленного почти два столетия назад Федеративного Содружества. Он перебрал множество вариантов, от возможной смены режима до облака звездной пыли на месте обитаемых планет - мало ли. Половина этих вариантов просто освобождали его от службы, другая заставляла предать друзей. Федерация крепко просчиталась, когда решила, что за двести лет в «консервной банке» брошенный родиной человек останется верен присяге.