Небесное Сердце
Шрифт:
Ангар, куда отвели полиморфов, впечатлил ещё больше. Команда перебрасывалась колкими шуточками, пока кто-то не спросил у сопровождающих, а точно ли их подняли в космос на корабль? На что торийцы лишь понимающе переглянулись и ответили не без гордости, что они на настоящем корабле.
Пока полиморфы располагались на полу в выделенном для них углу, на борту объявили пятиминутную готовность к прыжку. Не придав объявлению особого значения команда продолжала жадно исследовать всё, что попадалось на глаза.
Несколько боевых кораблей ютились возле дальней стены, сложив крылья «домиком».
Странное чувство охватило экипаж «Искателя». Оно пронеслось сквозь кристаллы Сердец, окатило электрической волной каждую деталь их организмов, вымыло прочь усталость. Они как будто снова стали людьми из плоти и крови, ощущая, как до кончиков пальцев их пробирают мурашки. Никогда раньше, ни при прыжках через Ворота, ни в одной аномальной зоне экипажу не доводилось испытывать ничего подобного.
И даже Пректон поймал это странное ощущение, удивленно попытался зафиксировать всеми возможными датчиками, распознать причину или вывести условия его появления, пока оно не схлынуло. Но сдался, осознав, что не в состоянии пока понять этот эффект. Однако анализ показал, что он сказался на кристалле... исцеляюще. Словно волосок жизни, на котором висел спящий Вайон, стал чуть толще.
Еще минут десять после прыжка полиморфы приходили в себя, осмысливали пережитое впечатление, а потом снова принялись забрасывать приставленных к ним безопасников вопросами.
Пректон же молча изучал людей.
Он легко воспринимал торийскую речь - в его лингвистической базе хранились все основные языки Галактики. Он мог сказать, из какой провинции или колонии родом тот или иной человек, анализируя его диалект. Но это было не столь важно, как те чувства, которые проскальзывали в речи, и те взгляды, которыми люди смотрели на живые машины.
А торийцам было интересно. Неожиданно любопытно и легко общаться. Они впервые свободно разговаривали с полиморфами, и было видно, что они составляют о «людях в машинах» какое-то новое, отличное от прежнего, мнение. Занятые своими делами техники нет-нет, да оглядывались на застывшую вдоль стены команду. А вдруг они опасны? Что тогда делать? Но выглядят миролюбиво... Может, стоит подойти? А они точно живые?..
Пректон бы и дальше отстранённо наблюдал за этим копошением и говорящими взглядами, если бы к их углу не подошел пожилой ториец в темно-синем кителе. Безопасники, на чье попечение были оставлены полиморфы, разом подобрались и вытянулись по струнке.
– Вольно, - лениво отмахнулся мужчина, лицом напоминавший старую хищную птицу, и его острый взгляд заскользил по гостям, пока не остановился на Пректоне.
– Вайон Канамари, мой капитан желал бы поговорить с вами лично. Прошу следовать за сопровождением
Сканирование объекта. Анализ эмоциональной составляющей.
Переубеждать объект в неверности его заключения бессмысленно и опасно.
Молча
– Господа, меня зовут Калэхейн Норий-Ра, старший помощник капитана, если вам чего-нибудь...
– Нет-нет, нам ничего не надо, - громогласно перебил его Пирт, вскинув ладони.
– Поговорить по-человечески - это да...
– По-человечески?
– старик удивленно вскинул бровь. Такого поворота он точно не ожидал.
– Ну, вслух, - уточнил первый пилот.
– Голосом. Мы двести лет людей не видели.
Калэхейн замер, огорошенный такой просьбой. Чтобы ходячие железяки старше их «Стремительного» напрашивались на болтовню? Да ещё по-человечески? С каких это пор старпом на королевском флагмане обязан работать нянькой или психоаналитиком для древних полиморфов?!
Но всю спесь Калэхейна мигом сбили напутственные слова капитана, который дятлом твердил ему несколько минут назад: «Сходи и обустрой нашим гостям комфорт. Спроси их. И не как прошлый раз!»
«Как я с ними буду говорить? Это же полиморфы!» - растерянно ответил тогда Калэхейн.
На что Лаккомо взорвался редким приступом праведного возмущения:
«А ты мой старший помощник! И я говорю тебе, пойди и научись».
Вот и стоял старик с потерянным видом перед командой «Искателя», ломая собственные шаблоны. И хотя пауза вышла недолгая, торийцу показалось, что разноцветные светокристаллы успели просканировать его насквозь.
В конце концов, Калэхейн смущенно оглянулся по сторонам, нашел себе удобный ящик, поставил его перед полиморфами и присел на край. Разговор обещал быть нелегким. Примерно полчаса времени в запасе у старпома имелось. Может быть, это будет даже интересно - поболтать с нормальными полиморфами?
– А вы не знаете, - с явственно слышимой надеждой спросил кто-то из них.
– Обратно... обратно уже научились?
– голос прозвучал юношеский, почти подростковый, а вот морда у машины выглядела жутковато, напоминая череп. Чем руководствовался её автор?
Калэхейн молчал долго. Слишком долго, и он сам это понимал. Нет, не поверит мальчишка в ложь. Хотя какой это мальчишка? Интересно, а полиморфы вообще стареют сознанием или как?..
– Не знаю, - наконец, выдал старший помощник.
– Военным обещали.
– Понятно, - понурился полиморф.
– Значит, нет.
Калэхейн готов был провалиться сквозь палубу. Ему вдруг стало неловко за собственное пренебрежительное отношение к застрявшим в железе людям. Он-то сам по возрасту и опыту привык видеть в железе исключительно машины, а на блажь цинтеррианских богачей предпочитал закрывать глаза. Ни разу он не представлял, каково это - жить, лишившись всех человеческих радостей. Сейчас вот попытался и от одной только мысли холодок прокрался по позвоночнику. Слава Истоку, тягостное молчание прервал очередной вопрос.