Небесное Сердце
Шрифт:
– Благодарю, Ваше Величество, - незамедлительно отозвался Пректон.
Алиетт-Лэ встал, ещё раз кивнул на прощание и вышел, захватив с собой стул.
4. Философия машины.
Фарэя. Полтора дня спустя.
Красная планета пахла пылью, ржавым металлом и вечными базарами. Как и десятки лет назад, гигантский котёл Фарэи неизменно бурлил жизнью и деньгами. Со всех концов Галактики сюда стекались всевозможные торговцы и искатели дешёвой рабочей силы. Единственный крупный город Усул-Хай возвышался над плоской равниной
Рыжее фарэйское небо не знало покоя от челноков. Многочисленные корабли ныряли в просветы между высотками, ютились на узких площадках и неторопливо взлетали, тщательно осматриваясь по сторонам. Правила воздушного движения здесь не прижились, как и общие законы Федерации. Планетой правили деньги, которые в свою очередь, могли быть покрыты более весомой «валютой» - оружием.
Это было единственное место в Галактике, куда Лаккомо не спускался безоружным. Нет, его не заботила собственная безопасность на улицах Усул-Хая. Для этого его сопровождали шесть лучших бойцов. Но так уж сложилось на Фарэе, что человек, у которого на поясе не висел хотя бы примитивный импульсный скорострел, привлекал много ненужного внимания.
Вице-король не любил стрелковое оружие, хотя, как любой выходец военно-космического факультета Академии, умел им пользоваться. До сей поры ему не приходилось пускать в ход свое умение стрелять, но как знать, когда эти навыки пригодятся?
Красные песчаные равнины заполнили все иллюминаторы королевского челнока. Серая угловатая машина почти не выделялась среди частных торговых кораблей всех мастей. На планету, свободную от надзора федералов, полюбили слетаться контрабандисты и торговцы битым космическим хламом. Те самые «падальщики», мастера на все руки и первые знатоки в деле информационного взлома.
– Прибываем в условный квадрат через десять минут, Ваше Величество, - доложил пилот по громкой связи.
– Хорошо, - отозвался Лаккомо и аккуратно помассировал пальцами щеки. Лицо, совсем не походившее сейчас на королевское, быстро устало от формагеля без привычки. Это у агентов госбезопасности пластический грим - вторая кожа.
Когда-то давно на заре Федеративного Содружества Фарэя была далёким рудничным миром, сырьевым придатком. Без городов, без массивных заводов, с единственным космопортом и шахтами, где люди трудились едва ли не кирками и лопатами. В те времена она стала едва ли не первой терраформированной планетой, на которой удалось создать пригодную для жизни атмосферу. Фарэя была успехом Федерации, её победой и щедрой наградой в виде богатейших запасов руды. Дельцы запустили рекламу, и народ ручейком потёк на планету за простой работой и крупным, на тот момент, заработком. Но не прошло и пятидесяти лет, как шахтёры наткнулись в недрах на гигантские залежи андрила - прочнейшего металла, из которого и по сей день делается обшивка цинтеррианских кораблей. Мир ещё не знал полиаркона, когда на Фарэе началась «андриловая лихорадка». Лавина людей хлынула на планету.
Но вместе с простыми рабочими на лакомый кусочек слетелись и радикальные группировки, которые попытались присвоить себе беззащитный рудник. Внедрение и захват оказались очень тихими - Цинтерра не заметила, как в окрестностях Фарэи собралась крупнейшая за всю историю пиратская флотилия. В один прекрасный день эти пираты обнаглели настолько, что рискнули провозгласить
– Ваше Величество, мы поймали сигнал наших встречающих. Они уже ждут.
– Садимся, - дал отмашку Лаккомо. Его телохранители последний раз проверили оружие и свои маски. Нечего жителям видеть, что под их окнами ходят торийцы.
...Прошло лишь несколько лет, и закрытая для чужаков Фарэя поняла, что не может существовать в одиночку. Чудом державшееся у власти пиратское «правительство» огласило Цинтерре свои условия. Конечно, в метрополии сперва посмеялись над преступной планеткой, ей пророчили недолгий порядок и раскол власти изнутри. Но каким-то чудом фарэйские радикалы смогли договориться и организовать собственную чёткую иерархию. Не иначе среди них водились сведущие в политике люди.
Постепенно красная планета стала крупнейшим рынком на краю обитаемой Галактики, на котором можно было приобрести почти всё. Ещё несколько раз Цинтерра пыталась прибрать Фарэю к рукам и погасить процветающий очаг контрабанды, но то ли флот планеты успешно огрызался, то ли в метрополии сочли удобным иметь один большой чёрный рынок вместо нескольких сотен мелких. Все военные кампании быстро сходили на нет, и, в конце концов, планету оставили в покое, обложив регулярными налогами и подарив право заниматься любой деятельностью на поверхности.
Но свободная и разгульная жизнь кончалась для обитателей Фарэи уже на высокой орбите, за пределами которой дежурили патрули Федерации.
И вот, серый челнок плавно опустился на узкую площадку, стараясь не задеть крыльями ближайшие дома. Место встречи было выбрано не случайно - как можно неудобнее и теснее. Густонаселенный район, много свидетелей, невозможность быстро улететь.
– Вы правда уверены, что нам стоит туда идти, Ваше Величество?
– спросил старший офицер совершенно не по уставу. Интуиции капитана уже привыкли доверять и полагаться на неё не меньше, чем на точный расчёт.
– Да, я уверен, - ответил Лаккомо и, поднявшись с кресла, направился к люку.
Фарэйский воздух ударил в лицо сухим горячим ветром. Пахнуло песком и пылью, разлитым машинным маслом, разогретым камнем и железом. Донеслась вонь забытой на углу тухлятины. Но потом, словно дождавшись, когда гости притерпятся к непривычному амбре, пришел иной запах. Присущий только и единственно Фарэе, живущий в каждой песчинке, в каждом камне и кирпиче, в каждой старой монетке запах дикарской свободы и разгула. Больше ни одна планета в Галактике не пахла так.
И именно это привлекало Лаккомо. Несмотря на королевскую щепетильность и чистоплотность, ради одного-единственного глотка воздуха свободы Золотой Журавль готов был терпеть вонь, источаемую Усул-Хаем и его обитателями. Правда, недолго.
Телохранитель первым вошел через черный ход в маленькую придорожную забегаловку, хозяина которой попросили закрыть заведение на несколько часов ради деловой встречи. За окнами, как ни в чем не бывало, мелькали прохожие, сам хозяин протирал бокалы за стойкой. Столы из потертого пластика, блеклые стены обклеены голографиями сомнительных красоток в нарядах, которые ничего не скрывали, кафельный пол - вот и весь интерьер. На кирпичной стене позади бармена однообразно мигала неоновая реклама.