Небесные овации
Шрифт:
Они следовали за долговязым парнем, который шел враскачку, как моряк. Он
окликнул меня по имени.
— Привет, Иисус! — отозвался я.
Хотя до него еще было с сотню ярдов, я разглядел его широкую улыбку.
— Ничего себе толпа, да? — крикнул он, показывая на идущую позади
ораву.
22
Я кивнул и присел, чтобы посмотреть, что будет.
Остановившись у края воды, он начал говорить. Хотя я мало что слышал, я
мог
давке Иисуса не опрокинули в воду. Уже стоя по колено в воде, он посмотрел
на меня.
Я долго не раздумывал. Иисус залез в мою лодку, и мы с Иоанном вместе с
ним. Мы немного оттолкнулись от берега. Я уселся на корме, а Иисус начал
учить.
На берегу, кажется, собралось пол-Израиля. Мужчины оставили свою
работу, женщины — свои домашние дела. Я даже узнал нескольких
священников. Как они все слушали! Они почти не двигались, но глаза их жили
своей жизнью, словно перед ними открывались какие-то новые возможности.
Когда Иисус договорил до конца, он повернулся ко мне. Я встал и начал
вытаскивать якорь, но он сказал:
— Переберемся-ка на глубокое место, Петр. Давай порыбачим.
Я застонал. Оглянулся на Иоанна. Мы поняли друг друга без слов. Пока он
только говорил с нашей лодки, все было в порядке. Но ловить на ней рыбу —
это уже наше дело. Я принялся объяснять этому учителю из плотников, ты, мол, занимайся своими проповедями, а я — своей рыбной ловлей. Однако
высказался повежливей:
— Мы ловили всю ночь. Не поймали ничего.
Он молча смотрел на меня. Я глянул на Иоанна. Иоанн ждал, как я решу...
Хотел бы я сказать, что согласился из любви. Хотел бы я сказать, что
согласился из преданности. Но так сказать я не могу. Могу только сказать, что
есть время сомневаться, а есть время помалкивать. И мы, не столько с
молитвой, сколько с охами и ахами, взялись за весла.
Я греб и ворчал. Все время приговаривал: «Не выйдет. Не выйдет. Так не
бывает. Может, я чего и не знаю, но уж рыбачить-то я умею. И все, с чем мы
вернемся — так это с мокрыми сетями».
Шум на берегу отдалился от нас, и вскоре был слышен только плеск волн за
кормой. Наконец, мы встали на якорь. Я поднял на грудь тяжеленную сеть и
приготовился ее бросать. Тогда-то я краешком глаза и перехватил взгляд
Иисуса. Увидев то, что читалось на его лице, я даже остановился.
Он перегнулся через борт, вглядываясь в воду в том месте, куда я
собирался забросить сеть. И подумайте, он улыбался. На лице его гуляла
мальчишеская улыбка, так что его круглые глаза превратились
полумесяца — так улыбается пацан, когда дарит другу подарок и ждет, пока
его развернут.
Он заметил, что я на него уставился, и попытался убрать с лица улыбку, но
она никак не поддавалась. Она пряталась в уголках рта, пока все-таки снова не
сверкнули зубы. Он приготовил мне подарок и никак не мог дождаться, когда
я открою коробочку.
«Какое же его ждет разочарование!» — подумал я, забрасывая сеть. Она
взлетела высоко, закрыв полнеба, потом плюхнулась на поверхность воды и
23
начала погружаться. Я обмотал бечеву вокруг запястья и уселся, приготовившись к долгому ожиданию.
Но ждать не пришлось. Провисшая бечева вдруг рывком натянулась, чуть
не выдернув меня за борт. Упершись ногами в борт лодки, я стал звать
подмогу. Иоанн и Иисус кинулись ко мне.
Мы вытащили сеть как раз перед тем, как она начала рваться. Никогда не
видел такого богатого улова. Словно в лодку высыпали груду камней. Нас
стало заливать волной. Иоанн крикнул рыбакам на второй лодке, чтобы
пришли нам на помощь.
Вот это было зрелище: четыре рыбака в двух лодках, ногами по колено в
рыбе, и один плотник сидит у нас на корме, наслаждаясь всей этой суматохой.
Тогда я понял, Кто Он. И тогда же я понял, кто я, — я один из тех, кто
указывает Богу, что Он сможет сделать, а что не сможет!
— Оставь меня, Господи, я человек грешный, — больше мне нечего было
сказать.
Не знаю, что Он во мне нашел, но Он меня не оставил. Может, Он подумал, что раз уж я не помешал Ему учить меня ловить рыбу, не помешаю Ему учить
меня жить.
Подобные зрелища за следующую пару лет я видел много раз — на
кладбищах с умершими, на холмах с проголодавшимися, в бушующем море с
испугавшимися, на обочинах дорог с недужными. Участники менялись, но суть
была все та же. Когда мы сказали бы: «Никто такого не сделает», Он говорил:
«Я сделаю». Потом сомневавшиеся не знали, что делать со своим
благословением. А Тот, Кто его дает, наслаждался сюрпризом.
* * *
«...Сила Моя совершается в немощи...»3
Бог произнес эти слова. Павел их записал. Бог сказал, что Его больше привлекают
пустые сосуды, чем сильные мышцы. Павлом это доказано.
До встречи с Христом Павел был для фарисеев чем-то вроде героя. Можно
сказать, это был их Уайт Эрп3. Он тоже охранял закон и порядок — вернее, чтил Закон