Небесные овации
Шрифт:
богословского исследования.
— Как по-вашему, почему он слеп? — спросил один.
— Должно быть, он согрешил, — откликнулся другой.
— Нет, не он сам, а его родители.
— Иисус, как Ты думаешь, почему он слеп?
— Он слеп, чтобы показать, что может сделать Бог.
Апостолы понимали, что происходит, они уже видели у Иисуса такой взгляд. Они
догадались, что Он намерен сделать, но пока не понимали, как именно Он это
проделает. «Молния? Гром? Заклинание? Хлопок в ладоши?» Они с интересом
наблюдали.
Иисус
Челюсти двигались, как будто Иисус что-то пережевывал.
Кое-кто поглядывал уже с нетерпением. Иисус просто жевал. Работал челюстями, пока не получил то, что нужно. Слюну. Он просто плюнул.
37
Если никто и не сказал этого, то уж наверняка кто- то подумал: «Ха-ха».
Сплюнув на землю, Иисус опустил палец в лужицу и стал перемешивать слюну с
грязью. Вскоре получился куличик, который Иисус и размазал по глазам слепого.
Тот же Бог, что превратил палку в жезл власти, а гальку — в смертоносный
снаряд, теперь сотворил из слюны и пыли целительный бальзам для слепца.
И
снова
обыденное
стало
величественным.
Снова
заурядное
стало
божественным, банальное — святым. Снова могущество Божье проявилось не в
уникальности орудия, а в его обыденности.
«Блаженны кроткие», — объяснил Иисус. Благословенно все обыденное.
Благословенны эти каналы, эти русла, эти орудия. Упоительно блаженны те, кто
верует, что Бог, коль скоро Он может пользоваться для исполнения Своей воли
палками, камнями и слюной, может употребить в качестве Своих орудий и нас.
Нам стоило бы кое-чему поучиться у таких орудий, как палки, камни и слюна. Они
не жаловались. Они не сомневались в мудрости Бога. Они не предлагали
альтернативные варианты. Может быть, причина, по которой наш Отец так часто
использовал для Своих целей неодушевленные объекты, в том и состояла, что они не
пытались учить Его, что Ему нужно делать!
Это напоминает анекдот об одном парикмахере, который занялся живописью. На
вопрос, почему он сменил профессию, бывший парикмахер ответил: «Холст не
указывает мне, что сделать, чтобы он хорошо выглядел».
Так и кроткие.
Именно поэтому весть первой пришла к пастухам. Они не спрашивали Бога, уверен ли Он в том, что все делает правильно. Если бы ангел сначала явился
богословам, они бы первым делом зарылись в свои книги с истолкованиями. Если бы
он пришел к людям знаменитым, те прежде всего убедились бы, что попадут в
вечерний выпуск новостей. Если бы он обратился к людям преуспевающим, они бы
предварительно пролистали свои ежедневники.
И он пошел к пастухам. К людям, которым не надо было заботиться о своей
репутации,
людям настолько необразованным, что они даже не указали Богу, что хор ангелов не
должен выступать перед овцами и что имидж Мессии не позволяет Ему лежать в
яслях для скота завернутым в какие-то тряпки.
* * *
Маленькая церковь на окраине Вифлеема стоит в предполагаемом месте
рождества Иисуса. Внутри за высоким алтарем находится небольшая пещера, освещаемая серебряными лампадами.
Вы можете, войдя в основное здание, восхищаться интерьерами древней церкви.
Вы также можете попасть в тихую пещеру, где мозаикой звезд на полу отмечено
место рождества Царя. В последнем случае, правда, есть одно ограничение. Вы
будете вынуждены нагнуться. Эта дверь такая низкая, что с гордо поднятой головой в
нее не войти.
То же самое можно сказать о приходе ко Христу. Вы можете глядеть на мир с
гордо поднятой головой, но чтобы приблизиться к Спасителю, нужно встать на
колени.
38
Итак...
пока богословы дремали,
и знаменитости спали,
пока бизнесмены зевали,
кроткие на колени встали.
Они встали на колени перед Тем, к Кому придут только кроткие. Они встали на
колени перед Иисусом.
...Ибо они наследуют землю.
Глава 8
ПОХИТИТЕЛЬ РАДОСТИ
Он был профессиональным грабителем. Его имя нагоняло страх, как ветер
пустыни гонит перекати-поле. Тринадцать лет он терроризировал почтовую линию
«Уэллс-Фарго», подобно торнадо проносясь по предгорьям хребта Сьерра-Невада и
приводя в ужас самых закаленных жителей фронтир4. В журналах от Сан-Франциско
до Нью-Йорка его имя стало нарицательным обозначением опасностей жизни на
приграничной территории.
В расцвет эпохи его террора, с 1875 года по 1883 год, он лишил перевозимых
почтой ценностей и остатков личного мужества экипажи двадцати девяти почтовых
фургонов. Причем сделал все это без единого выстрела.
Его оружием была репутация. Его броней — распространяемый вокруг страх.