Небесные тихоходы
Шрифт:
Порою бард из касты певцов пускается в дальний путь с богатым караваном, в одиночку обеспечивая безопасное продвижение по столь стремным местам, где и вооруженный до зубов отряд не спасет сокровища от разбойников. Караван безмятежно следует за проводником-поэтом, потому что всем известно: певец в Индии находится под неусыпным покровительством Шивы.
Не приведи господь, если такой караван попадет в засаду. Тогда бард во всеуслышание объявляет, что будет делать трагу. Любой злоумышленник в этом случае должен скорее уносить оттуда ноги. Ибо если
После чего виновный в смерти певца, по верованиям индийцев, мигом попадает в лапы разъяренного Шивы, который жестоко мстит разбойнику, его касте, всей той области, где это приключилось, родные от него отвернутся, подельники не подадут руки, короче, самый закостенелый негодяй лучше сто раз ретируется, чем потом иметь такую кучу неприятностей.
Ну, мы устроились у ног артиста, сидим на корточках, в накуренной обстановке, и трепетно внимаем. А чтец прикрыл глаза, раскачивается, жестикулирует и что-то шпарит наизусть.
У них тут в Индии уникальная память.
Примерно, в пятом веке до нашей эры Валмики пропел «Рамаяну», в начале эры Вьяса выдохнул «Махабхарату», кто-то выслушал очень внимательно, шальным образом запомнил, причем не только суть и смысл, а слово в слово, до мелочей, до созвучий, где позабыл — присочинил… Не меньше тысячи лет эти практически нескончаемые поэмы брали с голоса, да и теперь передают из уст в уста… В общем, во все века этих вот носителей индийского эпоса посреди ночи разбуди, они с любого места как пойдут распевать свои преданья, только держись.
Люблю слушать разговоры, песни или чтение старинных эпических поэм на незнакомом мне языке! Просто счастье, честное слово. Люди разговаривают, волнуются, что-то пытаются доказать, а ты смотришь, слушаешь — и не понимаешь, слегка лишь улавливая глубинную вибрацию на уровне предвечного света.
Мой друг Серёга Седов мечтает совершить такое путешествие: поехать в какую-нибудь страну, не зная языка, и жить там до тех пор, пока не начнет понимать, о чем говорят местные жители. Тогда переезжаешь куда-то еще. И так странствовать по миру.
Или хотя бы по Индии!
Ибо целой жизни не хватит, чтоб изучить языки, высокопарно говоря, народов Индостана. Не будем даже упоминать о тьме диалектов и наречий, простом разговорном пракрите, о крутой смеси арабского, монголо-татарского и персидского, которую пускали в ход при дворах мусульманских владык, о мелких говорах племен, живущих на ассамо-бенгальской границе с Бирмой…
Возьмем основные, крупномасштабные! Ой, как ты долго не будешь понимать, к примеру, тамильский язык, или языки телугу, каннара, малаялам — мощные ветви дравидского древа.
Да плюс еще раскидистая крона индо-арийского ствола: хинди, урду, бенгали, маратхи, гуджарати, ория, ассамский, раджастани, пенджабский, синдхи, пушту, кашмирский — сложнейшие современные
Давно когда-то я услышала: в Московском университете был факультет, где изучали «мертвые» языки — латинский, древнегреческий и санскрит. И мне, вот такой балде (никаких способностей к языкам!), вдруг страстно захотелось туда поступить, особенно манил санскрит, хотя я понятия не имела, что это такое. Клянусь, меня еле отговорили!
И только сейчас, работая над повестью-странствием в Индию, я вижу, к чему так неодолимо устремилась моя душа в бесшабашной юности.
Санскрит — один из самых загадочных на свете языков. Такое ощущение, будто на санскрите между собой общались боги и просто в порыве великодушия, как в новогоднюю ночь ребенку кладут под елку подарок, они осенили санскритом человечество.
Случилось это в те далекие времена, когда связующие цепочки тянулись за пределы видимого в пространства, населенные мифологическими существами, к небесным сферам и подземным мирам. Собственно говоря, латинское слово religio означает «связь».
Недаром санскритский алфавит из пятидесяти букв, где каждая буква имеет строгое и неизменное произношение, называется «девангари», буквально «обитель богов». Такое фонетическое совершенство давало возможность точно выговорить священный слог, это очень важно: любой звук, произнесенный на санскрите (без преувеличения!), отражался на целой Вселенной.
С санскритом связана какая-то жгучая тайна, иначе непонятно, как мог он оказаться здесь, среди людей, такими трудами и муками отыскивающих слово, а и найдешь — видишь: не то! Не то!!!
И вдруг появляется он, такой многомерный, ритмический, мелодичный, санскрита, что означает «изысканный», «отточенный», «исключительно утонченный». На нем можно выразить все, причем не плоско и не одномерно, как мы немотствуем, не в силах погрузиться в глубину хоть сколько-нибудь значительных вещей. Но — в разных измерениях, сияя сотней отшлифованных граней, играя тысячью оттенков, — …если тебе есть что выразить!..
Естественно, на санскрите взялись разговаривать с богами (мы ведь тоже в своих молитвах стараемся приподняться над обыденной стилистикой: «Да будут чресла ваши перепоясаны и светильники горящи.», «Да явит тебе Господь светлое Лицо свое и помилует тебя…») Священные книги всей многоязыкой, многоплеменной Индии начертаны на санскрите. Как будто изначально в нем была заложена потребность соприкасаться с бесконечным.
Отсюда его тяготение к поэзии. Сама грамматика проникнута поэзией: один из первых санскритских словарей написан стихами.
Грамматика санскрита была оглашена лет за четыреста до нашей эры неким брамином Панини, о жизни которого, как о Валмики, о Вьясе — ничего не известно. Они — гении, звезды, полубоги, личная история в подобном случае неуместна.
Грамматика Панини состоит из четырех тысяч правил, своего рода алгебраических формул. «Знающий мою грамматику знает Бога!» — намекая на источник ее происхождения, воскликнул филолог древней Индии.