"Небесный огонь" и другие рассказы
Шрифт:
Вдруг с грохотом распахнулась дверь и на пороге показалась наша княгиня: это она распахнула ее ногой.
— Сколько можно задерживать этих прекрасных молодых людей, — возвестила княгиня. — Я уже соскучилась по ним! Я хочу повезти их на русское кладбище!
Лилия Александровна смерила ее строгим взглядом.
— Неужели вам не скучно? — не унималась княгиня. —
— Нам безумно интересно…
— Что — какое-нибудь ученое богословие? Что-нибудь такое чопорно — партикулярное?.. Вот еще охота! Ты поедешь с нами на кладбище? — спросила она Лидию Александровну.
— Езжайте одни. С миром. Когда-нибудь мы еще договорим, — отпустила нас Лидия Александровна.
Мы сели в машину к княгине, хотя до кладбища можно было дойти и пешком.
Возле кладбища какие-то арабско — африканские дети гоняли мяч. Их согревало последнее осеннее солнышко… Мы зашли в храм, поставили свечи, помолились, потом отправились от одной могилы к другой: от Бунина к Бердяеву, от отца Сергия Булгакова — к Феликсу Юсупову.
— Не люблю кладбищ, — поежилась княгиня, когда мы двинулись к машине, назад. — Я люблю жизнь!
Она достала ключ, он пискнул… Увы! — машина была открыта.
— Я не заперла машину! — воскликнула княгиня, кидаясь к заднему сиденью, где лежали все наши пожитки и откуда она так и не вынула пакет с водкой и икрой.
— Они украли! — только и произнесла она.
Действительно, пропала шикарная, из оранжевой буйволиной кожи тончайшей выделки сумка моего мужа, которую он привез из Америки. Она могла складываться до размера барсетки. А можно было ее раскинуть, как чемодан, и в нее помещалось все. В боковом кармашке ее было огромное количество десятифранковых монет — штук сорок, которые я туда складывала, с тем чтобы потратить на подарки. Но главное — пропал пакет с водкой и икрой. Той икрой, десятибаночной,
двухсотграммовой, ради которой, по молитвам настоятеля и протоиерея отца Владимира Рожкова, Господь затмил глаза московским таможенникам, так что они смотрели и не видели, а также вывел из игры швейцарских и французских пограничников… На заднем сиденье осталось только… норковое манто княгини!
Как, норковое манто? — спросите вы. — Так его же в первую очередь должны были украсть…
Э, нет! Дело в том, что тоненькая норка была с испода незаметна. А сверху — это был как бы черный плащик. Плащовка. Достоинство аристократов — не выпячивать свое богатство, чтобы — не пахло деньгами. Скромная роскошь и прикровенный шик. Это у плебеев все наоборот: златая цепь на дубе том.
Мы огляделись. Мяч арабо — африканское юношество уже больше нигде не гоняло. Все было тихо и темно.
— Княгиня, вы очень расстроились?
— Да, — она как-то сникла. — Но я сама виновата. Забыть запереть машину — это что? Как мне жалко подарков отца Владимира! Десять банок икры! Сын так меня будет ругать, так ругать! Вы только ему не говорите. Ну, что теперь — назад, в Париж?
И в молчании мы помчались обратно.
— Вы, правда, цените отца Владимира? — снова спросила княгиня. — Вы понимаете, какой он душка, что он за человек?
— Понимаем…
— Слава Богу, что мы уже успели передать княгине
По счастью, княгиня позвонила отцу Владимиру и сама рассказала ему, как не потрудилась вынуть из машины его гостинцы и как ее обокрали…
Он был очень расстроен. Какой-то остался у него осадок… Он даже пробовал сердиться на меня. Но как только я это подметила, я довольно резко ему ответила:
— Отец Владимир, все! Ваши молитвы имеют ограниченную сферу влияния. Вы просили, чтобы нас пропустили через границу, — нас пропустили. Вы просили, чтобы нас даже не заметили, — нас не заметили. Вы благословляли нас передать ваши дары княгине? Мы передали. А просили вы, чтобы нас с княгиней после этого — не обокрали? Нет, не просили. Благословляли ее запирать машину? Нет, не благословляли! Ну — так и что теперь?
Ему нечего было мне возразить.
Возмездие
Разговор зашел о возмездии. Началось с того, что священник отец Валентин, служивший в Подмосковье, завел речь о воровстве.
— Никто не является таким профессиональным экспертом в социальной сфере, как священник. Когда у меня исповедуются работники торговли нашего городка, я понимаю, что у нас просто повальное воровство, — посетовал он.
— Что, прямо товары воруют? — удивилась Ирина Львовна, моя соседка по даче, зашедшая ко мне «пересидеть темноту»: у нас в поселке часто отключают электричество, но не целиком, а отдельными линиями. Вот дача Ирины Львовна и оказалась на этот раз на такой «линии». Теперь она сидела с нами под большой лампой, пила чай и с интересом слушала священника.
— Ну да, и товары, бывает, крадут, и обвешивают, и обсчитывают… Даже как-то у них и не принято без этого, — вздохнул отец Валентин.
— А вы что? Отчитываете их за это? — поинтересовалась Ирина Львовна.
— Бесполезно. Они мне в ответ: а детей чем кормить? А за квартиру платить? Так что я их просто… пугаю.
— Как — пугаете?
— Возмездием. Говорю — за каждый украденный рубль ответите десятерным. Этого они боятся.
— Как же так? — не унималась Ирина Львовна. — Кому это десятерным будут отвечать? Милиции?
— Да Бог им пошлет такую ситуацию, когда их самих обманут и они потеряют больше, чем сами украли, — сказала я. — Даже мои дети чуть ли не с младенчества эту математику знают.
— Они что — крали? — ужаснулась Ирина Львовна.
— Нет, не крали. Но бывало, что кассирша в метро или в магазине ошибалась в их пользу, а они, заметив это, как ни в чем не бывало брали шальные денежки, дескать «Бог послал». И буквально через два — три дня наступало возмездие: при первой же возможности их обсчитывали в другом месте или они вовсе теряли кошельки. И это происходило именно тогда, когда я давала им много денег — или в школе нужно было заплатить за проездной, или за экскурсию в другой город внести немалую сумму… Словом, они, это раз испытав на себе, никогда лишней копейки чужой не возьмут.