Небесный суд
Шрифт:
— Пожалуйста, дайте мне поспать! Умоляю вас, я безумно хочу спать!
— Тогда скажи мне, парень, то, что я добиваюсь от тебя, только и всего, — ответил Хоггстон. — Чтобы мы с чистой душой могли перевести тебя в камеру, где есть койка. Расскажи мне об уличных беспорядках. Ты ведь с друзьями был в доках, когда на берегах Гэмблфлауэрса началось черт знает что?
— Не мы, — ответил узник. — Это были не мы.
— Но ведь подстрекатели называют себя карлистами.
— Я не принимаю таких в свою организацию, — ответил узник. —
— И в чем же их отличие?
— В их настойчивости. Они давят на тех, кто состоит в их рядах. Творят безумные вещи, что-то вроде колдовства. Люди быстро подпадают под их влияние.
— Я давно уже сделал для себя вывод, что самые сильные идеи подобны колдовству, — сказал Хоггстон. — Кто организаторы? Где собирается их комитет?
— Они жестокие, — произнес узник. — Они убивают нас. Они убивают своих же.
— Он сам не знает, кто они, — возразил инспектор Резон. — Даже шум оказался бессилен вытащить из него эти сведения.
— Не могли же эти хорошо организованные парни возникнуть из ниоткуда, — предположил Хоггстон. — Тейт, ты, может быть, и не знаком с новым карлистским движением, но один из твоих людей все-таки должен знать, откуда исходит эта революционная зараза.
Тейт болезненно застонал.
— Назови ему имя, Тейт, — посоветовал инспектор Резон. — Скажи этому джентльмену имя, которое ты мне выдал. Скажи ему, куда поступали твои деньги, и кого ты финансировал.
Тейт покачал головой.
— Черт тебя подери, парень, мне нужно имя! — рявкнул Хоггстон.
— Ты вытерпел три дня шума, — напомнил несчастному узнику инспектор. — Я видел, как настоящим мужчинам удавалось выстоять пять дней, иногда даже неделю, но потом и они не выдерживали. Хочешь проверить, настоящий ли ты мужчина, Тейт?
— Карл. Бен Карл! — Это имя Тейт-Гаррет произнес как молитву. — Он знает о новых революционерах.
— Блудный сын Миддлстила? О Великий Круг, а я-то думал, что он давно мертв, — сообщил Хоггстон. — Где же он прятался все эти годы?
— Ну, не зря я вас сюда пригласил? — повернулся Резон к Первому Стражу.
Тейт заплакал, устыдившись той легкости, с какой далось ему предательское признание.
— Я видел его только раз, на митинге. Он тоже сильно напуган. За ним охотятся эти новые.
Первый Страж повернулся к инспектору.
— Ты ему веришь?
— Верю, он здесь вот уже три дня.
— Не сводите с него глаз! — распорядился Хоггстон. — Постоянно, день и ночь. Черт бы побрал этого Бенджамина Карла! Вот уж не думал, что придется заниматься каким-то жалким философом. Сейчас он, должно быть, впал в старческий маразм, и все равно отравляет нам существование.
Резон кивнул на Тейта-Гаррета.
— Отправить его в магистрат? Тогда для него точно подготовят эшафот.
— Я вижу перед собой лишь старого придурка, который бросил печатать одну похабщину и тут же взялся за выпуск другой. Надо осудить Гаррета,
— Спать! — простонал Тейт.
Инспектор посмотрел на циферблат карманных часов.
— Сегодня вечером тебя избавят от этих видений, и ты сможешь проспать несколько дней подряд.
— «Это будут первые дни более справедливой жизни», — процитировал Хоггстон строчку из предисловия к «Обществу и общему делу».
Инспектор Резон позвал тюремщиков и приказал им сиять с Тейта цепи.
— Бен Карл, — произнес Хоггстон, перекатывая во рту эти два слова, как будто смакуя их. — Бен Карл. Я думал, что ты уже давно мертв.
— Я купил все, что ты написал в своем списке, — сообщил Аунбар.
— Отлично, — похвалил мальчишку-крабианца Бинчи, беря у него корзинку с едой. Сунув руку в карман, он извлек из него монетку в три пенса. — Как там дела у Джерпса?
— Огромная очередь, как всегда. — Пестрые подростковые пятнышки на бронированном черепе мальчишки сверкнули в ярком солнечном свете коридора. — Угорь в желе был свежим на вид, так что я купил для тебя порцию.
Бинчи улыбнулся.
— Славно. Значит, ужин у меня есть.
— Моя мама интересуется, как поживает демсон Би, — произнес Аунбар.
— Передай от меня спасибо твоей матушке.
— У тебя опять нет времени поучить меня обращению с карточками? — поинтересовался мальчик.
В отличие от большинства мальчишек Шелл-Тауна, которые бегали по улицам и швыряли комьями грязи в тех, кто обижался на их проказы, Аунбар на глаз мог определить ошибку в строчке Простачка, а узоры перфорированных карточек читал как прирожденный механик.
Бинчи посмотрел на старинные часы, купленные в свое время еще его дедом.
— Нет, не сегодня, тебе лучше поторопиться домой. Учеба от нас никуда не уйдет. Ведь всегда остается завтра.
— Тогда в день Круга, — с явным разочарованием в голосе произнес юный крабианец. В следующее мгновение в коридоре часовой башни раздалось постукивание трости по полу. Оба — и Аунбар, и Бинчи — мгновенно повернули голову в сторону двери. Насколько было известно Бинчи, на этом этаже никто не жил.
— Мистер Бинчи? — спросил вошедший в комнату пожилой джентльмен.
Бинчи поставил корзинку с едой на пол.
— Вы ко мне, сэр?
— Профессор Винеис. По-моему, из нашей канцелярии вам должны были отправить письмо.
— Вы психиатр? Я только вчера получил ваше письмо. — Бинчи посмотрел на юного крабианца. — Ступай домой, Аунбар. До завтра.
— До завтра! — попрощался тот и выбежал в коридор.
Профессор Винеис оперся на трость.
— Прекрасные ребята эти крабианцы, верно? Я слышал о горестном состоянии вашей жены, мистер Бинчи. Мы можем с вами сейчас поговорить на эту тему?