Неблагая
Шрифт:
— Да что ты говоришь! — бормочу я и пытаюсь встать.
Исольда обхватывает меня крепкой рукой, помогая подняться и придерживая, чтобы я не свалилась.
— Вы следили за нами, — обвиняет она этих двоих. — Плевать я хотела, что вам нужно. Мы ушли с компасом, все честно и справедливо. Он наш.
Повисает неловкое молчание. Рейз ерошит свои мокрые волосы, Олани с внезапным интересом рассматривает ногти. У обоих такой вид, будто заговорить первым должен кто-то другой. Наконец Олани произносит:
— Он работает. Не знаю, что
Рейз перебивает, не обращая внимания на ее выразительный взгляд, направленный в его сторону:
— И как тебе это удалось, подменыш?
Я хмурюсь.
Он вздыхает, его широкие плечи опускаются. С него ручьями течет вода, отчего он похож на закрытый мокрый зонтик.
— Слушай, мне все равно как. Он нам нужен, и все.
Сомневаюсь, что невнятное «Понятия не имею, как это получилось» их устроит. Кроме того, о сотрудничестве с ними и речи быть не может. У меня и своих проблем хватает. Надо выбираться отсюда. Каждое движение причиняет боль, но я судорожно оглядываюсь по сторонам в надежде, что память меня подводит и я ошибаюсь.
Однако куда ни глянь — видны только грязная дорога, две лошади и смятая трава.
— Сили, успокойся. Дыши. Что не так? — Исольда пытается приобнять меня за плечо, но я ее отталкиваю, не в силах отдышаться.
Судьбы — моего вагончика, единственного моего дома за три года — больше нет. Бирч, наверное, тоже испугался, потерялся где-то в глуши, и все из-за моей неуправляемой магии.
— Она… — я не могу выдавить ни слова.
Кажется, я начинаю плакать. Или нет — по лицу хлещет дождь, так что непонятно.
Исольда быстро соображает, о чем я.
— Она сбежала, да.
Я закрываю лицо руками, прикусываю палец, чтобы не зарыдать, дрожу от напряжения. Олани и Рейз стараются не выдать удивления.
— Кто сбежал? — осторожно спрашивает Олани.
Рейз стоит весь бледный, взлохмаченный, мокрые волосы падают на лицо, сколько бы он ни пытался их убрать.
— Наша повозка. Может сейчас быть где угодно.
Бессердечная Олани держит лицо.
— Не нужна нам ваша повозка. — Потом она поворачивается и говорит куда-то в сторону, словно нас тут нет: — Нам нужен только компас. Я уже сказала, что…
— Не могу, — перебиваю я. Дрожа, протягиваю руку ладонью вверх, чтобы они рассмотрели рисунок. Я знаю, что они на него уже смотрели, но я хочу, чтобы они увидели. Чтобы поняли. Осознали магию, вбитую в мою кожу.
Даже если я захочу, то не смогу отдать ваш бесценный компас.
— Можешь, — отвечает Олани. — Даже если мне придется отрубить тебе руку и бросить истекать кровью в грязи, я все равно заберу компас.
Исольда выхватывает нож, хотя все еще нетвердо стоит на ногах. Тем не менее она произносит:
— Попытайся, а я посмотрю.
Тут свой нож достает Рейз, и ситуация снова очень быстро выходит из-под контроля,
Снова повисает молчание, все таращатся друг на друга, зажав в руках клинки, а дождь все громче и громче отзывается в моей голове. Головная боль, которая, кажется, в ближайшее время не намерена отступать — проклятье, как же больно бьет молния, — пульсирует в глазницах, никак не давая оформить внятную мысль.
— Слушайте, — бормочу я. Все оборачиваются ко мне. Мой голос дрожит и срывается, но я продолжаю: — Слушайте…
На лицах написано ожидание, но я не могу выдавить ни слова.
— Слушайте… — повторяю я и тереблю конец своей почти распустившейся косы. Она мокрая, и я вся мокрая — кажется, дождь пробрал до костей. — Я… я…
Слова застревают в горле и душат. Что со мной такое?
Исольда со вздохом убирает клинок в ножны, приседает, берет меня за руку и, глядя в глаза, успокаивающе говорит:
— Все в порядке. Не торопись. У тебя получится.
— Я… я не могу, — говорю я. Отлично. Слова пошли. — Избавиться от него. От компаса.
Я сжимаю руку, чтобы продемонстрировать, что он впечатан в меня намертво, потому что — вдруг меня не поняли?
Исольда молчит. Рейз сжимает губы в жесткую линию. Они с Олани обмениваются взглядами, и та кивает.
— Так, — говорит он. — Может, как-то уладим? Нам сокровища не особо нужны.
— Ну… — вступает Олани, но прикусывает язык, быстро взглянув на него.
— В каком смысле? — сухо спрашивает Исольда.
Рейз рассматривает нас обеих.
— Тридцать процентов, — говорит он. — Я просто ищу то, что называется наследием Уайлдлайн. Остальное не имеет значения. Отведете нас туда — забирайте себе тридцать процентов найденного, ну или соответствующую долю в переводе на золото. Как вам больше нравится.
Я закрываю глаза и жду, когда боль хоть немного утихнет, чтобы собраться с мыслями. Мы им нужны. Они нам — нет. Но с виду они лучше подготовлены к этому путешествию и возможным сюрпризам в пункте назначения, чем мы. Они уже добрались до нас, а это значит, что, даже если мы сейчас удерем, они все равно нас найдут.
Значит, особого выбора нет.
— Пятьдесят, — говорю я.
Рейз отвечает слишком быстро:
— Договорились.
Надо было просить больше. Исольда очень тихо, чтобы слышала только я, спрашивает:
— Силс, ты уверена?
Я киваю. Как стратег она лучше меня, но если из создавшейся ситуации и есть выход, нам обеим он недоступен.
— Так вы в деле? — интересуется Олани. Потом смотрит на Исольду. Та кивает:
— Если она согласна, то я тоже. Мы отыщем наш вагончик. А потом отведем вас… куда укажет эта штука.
Исольда плохо выглядит, но голос ее звучит твердо.
Рейз качает головой, и у меня все внутри обрывается так резко, что меня мутит.
— У нас нет времени мотаться за беглыми повозками, — с укором говорит он.