Небо для смелых
Шрифт:
— Мартин, что делать? Если мы не наладим очистку взлетной полосы, можем сорвать операцию.
— Надо поговорить с людьми, летчиками, механиками. Все должны понять, что иного выхода у нас нет, как самим в ночь перед полетами расчищать взлетную полосу.
Люди собрались в большом каменном помещении на краю аэродрома. Все толпились у трех наполненных углями тазов. Для углей специально жгли недалеко от помещения костер. Оттирая замерзшие уши, испанцы шутили, что это русские привезли с собой мороз, которого не помнят даже старики.
Никто не заметил, когда исчез испанский механик Томас
— Пусть летчики отдыхают ночью, и пусть генерал Хосе не беспокоится. К утру весь аэродром будет вычищен крестьянами нашей деревни.
Он говорил о присутствующих в третьем лице и говорил медленно, спокойно. От этого появилась твердая уверенность — за аэродром беспокоиться не надо. Свалилась гора с плеч. Птухин с волнением тряс грубую и громадную, как лопата, ладонь алькальда, говоря слова благодарности на смешанном русско-испанском языке.
Когда все стали расходиться, к нему с Агальцовым подошел еще один механик, и протянул лист бумаги, на котором был изображен автомобиль с длинными усищами, как у кота.
— Что это? — недоумевая, спросил Птухин.
— Эта машина чистит снег. Вот впереди две метлы, привод от колес сделать нетрудно… — торопился объяснить механик, видимо, боясь, что его не станут слушать.
— А что, Хосе, — вспомнил вечером Агальцов, — конечно, его «автоматическая метла» не чудо техники, но отрадно, что люди беспокоятся, думают, ищут выход из трудного положения.
В самый разгар подготовки операции, не выдержав нагрузки, свалился Сиснерос с подозрением на инфаркт. Теперь вся ответственность за действия авиации ложилась на плечи Птухина. Несколько поправившись, Сиснерос попросил генерала Хосе навестить его.
Командующего трудно было узнать, так он осунулся. Настроение его было подавленным.
— Мой генерал, я знаю вашу занятость, ценю ваше время, но уехать, не попрощавшись, считал бы бестактным.
— Как уехать, куда? — удивился Птухин, для которого отъезд командующего ВВС в такое время казался не оправданным даже болезнью.
— Слышу осуждение в вашем возгласе, но поверьте, я не по доброй воле уезжаю. Официально меня посылает мое правительство лечиться в вашу страну. Но я-то знаю цену этой заботы. Помните, я вам рассказывал, что был другом военного министра Прието? Когда мы с женой вступили в компартию, Прието не мог смириться с тем, что его командующий ВВС — коммунист. Министр и настоял, чтобы меня отправили лечиться в СССР в надежде на то, что после возвращения я уже на стану командующим. Я рад, что вам будут помогать такие честные и преданные люди, как Попурелли [Попурелли — командующий истребительной авиацией республики] и Нуньес Маса [Нуньес Маса — начальник штаба ВВС]. Желаю вам успеха!
Сухопутные войска еще только сосредоточивались, а авиация уже начала действовать по глубоким резервам противника по плану Теруэльской операции.
— Понимаешь, Александр, задача у тебя очень сложная. Ты должен провести группу точно по пунктиру, разделяющему Испанию и Францию. Если отклонишься на территорию Франции — скандал, если будешь идти глубже над Испанией, могут обнаружить мятежники. Строго на траверзе развернешься на Памплону. От вашего удара по фашистской дивизии зависит, получат мятежники ко времени начала операции подкрепление или нет. Прикрытия вам не будет, все истребители брошены на поддержку наступления.
С рассветом 15 декабря республиканские войска неожиданно для мятежников начали наступление. Две эскадрильи «Р-зет», прикрываемые истребителями групп Маркиляса, Сарауса и Плещенко, обрушились на окопы противника, расположенные на самой неприступной горе Санта-Барбара. Застигнутая врасплох, авиация мятежников не смогла оказать серьезного сопротивления. К исходу следующего дня завершилось окружение Теруэля.
Несмотря на радостное известие, Штерн, к которому Птухин прибыл на КП фронта, расположенный в железнодорожном туннеле в горе Охос Негрос, был озабочен.
— Хосе, то, что докладывают ваши разведчики о движении войск противника из Сарагосы к Теруэлю, очень тревожно. Несмотря на окружение Теруэля, темп наступления очень низок, фронт легко прорвать, и тогда трудно будет удержать город. Все силы бросьте на уничтожение подходящих резервов.
Оправившись от неожиданного удара республиканцев, Франко гнал войска под Теруэль, снимая их с других фронтов. Изо дня в день увеличивалось число фашистских самолетов в воздухе. Прилетевший с задания Евгений Степанов рассказал, что атаковал какой-то новый самолет мятежников, у которого в кабине, помимо летчика, есть стрелок с пулеметом, прикрывающий заднюю полусферу. Вскоре стало известно, что это новый бомбардировщик «Юнкерс-87».
В разгар боев пришел вызов в Москву командира истребительной группы Ивана Еременко. Птухина это огорчало.
— Не вовремя ты уезжаешь, Иван, — посетовал Птухин, прощаясь с ним.
— Моя бы воля, до победного конца остался. Но ничего, меня есть кем заменить, Гусев не хуже. Волнует появление пикировщиков Ю-87. Что это за птица, сколько их будет, как с ними бороться. Война показывает, что скорость пятьсот уже мала. Нужны пушки на истребителях, надо увеличивать высотность и скороподъемность. И-16 уже устарел, а про И-15 и говорить нечего.
— Да, Иван, вопрос, каким должен быть истребитель, и мне не дает покоя ни днем ни ночью. Нужно, чтобы уже сейчас вступили в сражение советские конструкторские бюро с немецкими. Когда в этих схватках наши КБ выйдут победителями, тогда и наши летчики победят…
Теперь над Теруэлем разыгрывались воздушные бои, каких не видывало небо Испании. Фашисты эшелонировали группы в 30–40 самолетов по высотам от двух до пяти тысяч метров. Шла борьба за верхний эшелон. Кто выше, тот владыка положения. Командование республиканских ВВС тактике фашистов противопоставило свою тактику. Теперь в самые верхние эшелоны назначались самые лучшие мастера воздушного боя.