Небо и земля. Том 1
Шрифт:
— Премного вам признательна, — в глазах Айями выступили слезы, дыхание сперло от обуревавших чувств. — Спасибо… спасибо…
Нужно поставить свечку в храме за благородство А'Веча. Сегодня же вечером. Ради такого случая грешно жмотиться.
Айями прижала руки к груди.
— Чем я могу вас отблагодарить? Только скажите — всё сделаю.
— И этого довольно. Ступай, — махнул он рукой… устало? разочарованно?
Айями летела на второй этаж как на крыльях.
— Случилось что-то хорошее? — улыбнулась Мариаль, заразившись веселостью Айями.
Та схватила
— Случилось, случилось!
Теперь Айрамиру не нужно прятаться. Он может открыто ходить по улицам, не боясь патрулей. Волшебные слова: "По велению господина А'Веча" станут пропуском для паренька и защитой для Айями.
Поистине чудесный день! Айями торопилась домой, вызывая счастливой улыбкой недоумение прохожих, но вдруг вспомнила: кто-то из них — предатель. Тот, кому хватило совести сдать беглеца оккупантам. За жратву или за иные посулы. Или из страха. А победители в лице господина подполковника оказались порядочными и пошли навстречу беглецу, живущему на нелегальном положении.
И ни на миг не заподозрила Айями, что разговор с господином заместителем велся о разных людях. Едва за амодарской переводчицей закрылась дверь кабинета, как А'Веч зарылся пальцами в волосы. А спустя мгновение папки полетели долой со стола и усеяли пол. А стул, ударившись, о стену, рассыпался обломками. Сиденье отлетело к порогу, спинка — к окну.
Не сразу дыхание пришло в норму. И кулаки не сразу разжались, оставив на ладонях красные полукружия.
Никакой трусости. Не она помешала называть вещи и лица своими именами. Просто сказанное вслух прозвучало бы унизительно и выставило бы посмешищем. Он не прыщавый пацан, обуреваемый эмоциями, а уверенный в себе мужик со здравым цинизмом. На деле получилось обычное собеседование. Пусть радуется, что не допрос с пристрастием. Хотя следовало построже с ней, посолиднее.
Какая к бесам солидность?
Носок ботинка с яростью поддел сиденье, и оно, оставив зарубку на стене, рикошетом отправилось к окну.
— Навести порядок, — сказал Веч холодно, выйдя в приемную, и Аррас кивнул. Будет исполнено.
— Ну, как? — поинтересовался Крам. — Удостоверился?
— Удостоверился, — ответил Веч, помешивая ложкой масурдал*.
Крам не обманулся показным спокойствием товарища. Он молча следил, как Веч высыпал в тарелку жгучий перец из баночки и постучал по донышку, вытряхивая остатки, а затем, не мелочась, бухнул в суп четыре ложки тамариндового* соуса и, размешав, принялся есть.
— Недоразумение разрешил?
— Разрешил, — кивнул Веч, уткнувшись в тарелку. — Эй! Неси калган*! — крикнул повару.
"Худо дело" — подумал Крам, наблюдая, как друг накладывает горкой свежую стружку приправы.
Завтра утром, сдав патрульную вахту другому звену, возвратится в гарнизон лейтенант А'Некс. И Веч его убьет, нарушив негласное правило: чужая женщина — табу.
Тьфу. Все беды от баб. Без них жилось куда бы легче.
Гарнизон давно гудит — неслышно, как высоковольтные провода — но напряжение ощутимо вибрирует в воздухе. А Веч добавил недовольства,
Неправильная политика.
Доугэнцам скучно. Порвали рты, зевая. Служба не в счет. Подъем, завтрак, караул, обед, физнагрузки, ужин, отбой. Почесать бы кулаками, да не об кого. Силушка рвется наружу, а приложить её некуда. Тренировки не считаются, потому как принудительные, без азарта и без огонька. Того гляди, пламя выйдет из-под контроля и захлестнет городок и жителей.
Сородич возвращается завтра. И Веч пойдет под военный трибунал из-за мелкой бабёнки. Ни рожи у неё, ни кожи, а гляди ж ты — не дает покоя бедняге. Может, бесовка забралась в человеческое обличье?
Нужно спустить пар и как можно скорее.
***
— Ты уверена? — спросила Эммалиэ озадаченно.
— Абсолютно. Представляете, Айрамир получит даганский пропуск, и нас не арестуют.
В отличие от Эммалиэ, выслушавшей подробности разговора со скептическим видом, Айями искрилась радостью.
— Мда, — потерла лоб соседка. — Вы точно говорили об одном и том же человеке?
— Конечно! О ком же еще?
— Странно. И господин А'Веч не потребовал ничего взамен? Не послал патруль с обыском и не велел явиться с повинной? Получается, отпустил парня на все четыре стороны.
— Это называется доверием. Проверкой на честность и ответственность. Теперь Айрамир не сбежит, а придет к даганнам добровольно. Пойду-ка, спрошу у него, когда он собирается в ратушу.
— Постой, — Эммалиэ ухватила за руку. — На твоем месте я бы не торопилась. Мне кажется, вы с господином начальником недопоняли друг друга
— Наоборот, прекрасно поняли. Я видела, это решение далось ему нелегко, и поэтому вдвойне, даже втройне благодарна. Господин А'Веч мог бы не вызывать меня на разговор. Отдал бы приказ, и мы сидели бы сейчас не на кухне, а в тюрьме.
Соседка покачала головой.
— Слушаю тебя и не могу уразуметь мотивы даганнов. На их месте я бы первым делом арестовала парня и допросила.
— Им спокойнее, когда бывшие солдаты находятся на виду. Согласитесь, из двух зол лучше зарегистрированный законопослушный амидареец, чем неучтенный партизан в тылу.
— Кто их разберет, этих даганнов? Вдруг они объявили амнистию беглецам? — отозвалась задумчиво Эммалиэ. — Было бы чудесно. Прежде чем сообщить парню хорошую новость, запишись повторно на прием к господину А'Вечу и разузнай, как получить пропуск. Я подтвержу, что Айрамир — мой племянник.
— И мой кузен. Замечательно! — обрадовалась Айями. — Вот так сюрприз для него!
Но Эммалиэ не заразилась восторгом.
— Узнать бы, кто настучал даганнам.
— Соседи, кто же еще?
— Не обязательно. Сосед рассказал по секрету приятелю, тот — знакомому, знакомый — другу, и в результате выяснится, что информатор живет на другом конце города. Хотела бы я посмотреть этому человеку в глаза.
— Вот видите! Айрамир ненавидит даганнов, а они вовсе не звери, — воскликнула с жаром Айями. — Я попробую расспросить господина А'Веча о доносчике. Вдруг проговорится?