Небо на троих (сборник)
Шрифт:
Муж Валентины здесь же, мастером у слесарей в управлении последнее время трудился. Раньше-то, до пенсии Дмитрий Викторович в цехе вредный стаж вырабатывал, сначала слесарем, потом институт заочно окончил. После окончания мастером его сразу поставили, потом, через некоторое время, начальником участка, а уж перед самой пенсией – год начальником цеха был, чтобы зарплата побольше была, и пенсию побольше насчитали. Да только недолго он эту пенсию получал, оформил, перевёлся в управление – двух лет не проработал. Сказалась-таки химия, рак лёгких у Дмитрия обнаружили. Буквально за два месяца сдал,
Сама сейчас на пенсии, но пока работает тоже в ООО, в отделе метролога, бумажки с места на место перекладывает. Так полегче, конечно, и на людях вроде весь день, всё не одной дом опустевший сторожить. Да и на одну-то пенсию нынче не очень-то проживёшь, хоть и ветеранская она…
Самая первая из них, из чапаевских, Надежда замуж выскочила. За того самого начальника по кадрам, который их на перроне встречал. Буквально, через три месяца как приехали и выскочила.
Парень он хоть и нескладный на вид, но умный шибко. Одна закавыка была, фамилия у парня – Дураков. Как Степан Надежду ни убеждал, наотрез она свою фамилию на мужнину менять отказалась, так и сказала прямо, – Знаешь, Стёпа, хватит нам в семье одного Дуракова… А дети у нас все Пичугины будут.
Степан поморщился-поморщился недовольно, но и свою фамилию на Пичугин тоже менять не стал. Так рассудил, отец – Дураков был, мать – Дуракова, жили же они, и неплохо жили, в мире и согласии, вот и он проживёт как есть – Дураковым. А что до детей, он не против, пусть жена их на свою фамилию пишет, как народятся.
Свадьбу гуляли вскладчину. Степану и Наде в новом общежитии отдельную комнату выделили, по тем временам – повезло, другие-то девчонки по четверо жили в своих комнатушках. А тут – одна на двоих. Богатство!
– Ничего, – Степан Надежду утешал, – Скоро новые двухэтажки сдавать начнут, там мы с тобой обязательно квартиру получим, двухкомнатную.
– Скорей бы уж. – Вздыхала Надежда. – А то так детишек-то сюда в общагу и принесем…
– Каких детишек? Что – уже?.. – Степан даже растерялся.
– А ты и испугался сразу? – Надежда с хитринкой глядела на него, точно безмолвно смеялась про себя. – Надо же, главный по кадрам, а откуда кадры берутся, не знает…
– Ты не юли, прямо на поставленный вопрос отвечай! – Настаивал Степан.
– Уже?..
– Пока – ещё… Но, как говориться, дурное дело не хитрое, и одной ночки хватит…
– Почему дурное? Ничего не дурное, я ж только – за… А квартира… говорят, в следующем месяце начнут трехэтажки заводские сдавать, сначала, конечно, тем кто с детьми ордера дадут, но, глядишь, месяца через четыре и мы получим…
– Скорей бы…
На людях Дураковы-Пичугины часто так шутливо перебранивались промеж собой, но жили дружно, девчата, Надеждины подруги, те, кто ещё не успел замуж выйти, им завидовали по-хорошему, а Надежде говорили:
– Счастливая ты, Надюха! Вон, какого парня отхватила, и при должности, и при тебе теперь… жить да радоваться!
– А мы и радуемся. – Задорно отвечала Надежда. – Весь день радуемся до самого вечера и каждую
Среди подруг, недаром слыла она лидером, бойкий, порой задиристый характер, нередко привлекал к ней внимание и комбинатовского начальства. Уже через неделю после начала работы назначили её бригадиром на строящемся участке формования. Они, выпускницы Чапаевского техникума, специалисты-пороховики, вынуждены были тогда осваивать новые для себя специальности. Мастерская формования только-только строилась. Конечно, монтажом занимались специалисты подрядного специализированного управления, а вот к строительству девчат привлекали активно. Рабочих на стройке не хватало, несмотря на то, что на возведение комбината была мобилизована молодёжь многих близлежащих сёл. И они, будущие аппаратчицы, наравне со строителями были здесь и штукатурами, и малярами, и разнорабочими.
Командовать у Надежды получалось хорошо. Девчата слушались её с полуслова, работа спорилась, а после работы, когда они ехали домой по узкоколейке на специально оборудованном вагончике, который утром доставлял людей до стройки, а вечером вёз обратно, Надежда устраивала своеобразную политинформацию. Видимо, они со Степаном дома по вечерам не только о пополнении семейства думали, порой Степан рассказывал ей и всё, что сам слышал в коридорах комбинатовской власти. А уж Надежда потом добросовестно вводила в курс дела своих подруг. И то верно, всё лучше, чем молча ехать, и дорога короче, и усталости как не бывало:
– Вот почему здесь комбинат строить решили? – Начинала она. – Уроки Великой Отечественной…
– Скажешь тоже, причём здесь война…
– Точно. Вспомните, девчонки, в самом начале, когда наши отступали, сколько сюда, в Сибирь, предприятий эвакуировали! Здесь же практически вся промышленность из европейской части в те годы сконцентрировалась. И оружейная, и швейная – обмундирование для солдат тоже нужно же было шить… и даже спичечная фабрика… А как иначе!.. Потом-то, конечно, что-то вернули в Центральную Россию, на Украину, в Белорусь… А что-то и здесь осталось…
– Ну а комбинат-то причём? Он же с нуля строится.
– Вот тогда и призадумались светлые головы в нашем правительстве, дабы такого не повторилось, чтобы в случае новой войны не было нужды эвакуировать в спешном порядке из одного конца страны в другой целые заводы со всем оборудованием, с людьми – нужно их по всей стране рассредоточить…
– Теперь понятно, когда так доходчиво рассказала. – Кивали подруги, и тут же подначивали. – Не иначе, как твой Степан тебе про то всю ночь объяснял, всю государственную стратегию и тактику…
– А вы чужие ночки не считайте, подружки! У нас со Стёпой на всё, про всё времени хватит. И про дело поговорить, и… Будьте спокойны, уж кадрами-то мы страну обеспечим…
– Ну ты, Надюха, никогда в долгу не останешься! Палец тебе в рот не клади!
– Они все вместе смеялись, хоть и после работы, хоть и уставшие, но настроение хорошее, бодрое…
Шоркает Валентина Сергеевна чайник, а сама вспоминает. Когда цех к сдаче государственной комиссии готовили, всё в порядок приводили, красили стены, полы, драили все помещения.