Небо, полное звезд
Шрифт:
– Безусловно, сказалось, – подтвердила Эя. – Но не радикальным образом. Наши культуры изначально были очень похожи. Взять хотя бы религию – тут сходство просто поразительное. На Новой Земле немало историков сделали себе карьеру, изучая этот феномен.
– И к каким выводам они пришли?
– К самым разным. По сути, сколько учёных, столько и мнений. Некоторые считают близость религий всего лишь следствием сходных путей развития юнайской цивилизации и европейской – так сказать, бытие определяет сознание. Другие полагают, что в глубокой древности Земля находилась в Сети Миров, но затем, по какой-то неизвестной
– Ну, это вряд ли, – с сомнением произнёс я. – Будь это так, то хотя бы в некоторых преданиях сохранилось бы упоминание о светящихся порталах в ночном небе.
– Не обязательно, – возразила Эя. – В древние времена легенды и мифы передавались исключительно в устной форме и постоянно менялись из поколения в поколение. Если допустить, что Земля когда-то была в Сети, то через несколько столетий после её выпадения память о «небесной паутине» стёрлась. И, естественно, все упоминания о ней исчезли из преданий: ведь одно дело рассказывать о всяких волшебных существах, которые могут прятаться от людских глаз, а совсем другое – говорить о каких-то светящихся линиях в ночном небе, на которое всегда можно посмотреть.
Немного поразмыслив, я кивнул:
– Пожалуй, что-то в этом есть. Хотя более правдоподобным мне представляется вариант, что создатели Сети могли доставить ваших предков на Юнай с Земли.
– Да, это популярная среди новоземлян гипотеза. Правда, она грешит тем, что наш язык не имеет ничего общего ни с одним земным. Во всяком случае, из тех языков, которые содержались в памяти «Ковчега».
– А юнайцы что об этом думают?
– Тоже разное. Хотя у нас преобладает так называемая «божественная» версия. Она объясняет сходство религий тем, что они обе – истинные. Разница только в том, что на Землю Бог послал своего Сына, а на Юнай – Дочь. Многие наши в это верят.
– А ты?
Эя неопределённо пожала плечами.
– Не знаю. Трудный вопрос. Вообще-то я неверующая – но, с другой стороны, отвергаю материализм. Считаю его оскорбительным для человеческого достоинства.
– Почему?
Она внимательно посмотрела на меня своими ясными изумрудными глазами.
– А разве непонятно? Ведь если всё во Вселенной подчиняется исключительно законам природы, то наши поступки, наши мысли, чувства, желания являются не чем иным, как следствием химических реакций и воздействия окружающей среды. Мы не выбираем, как нам жить; всё предопределено заранее. Судьба каждого человека запрограммирована ещё в момент Большого Взрыва. Материализм не оставляет места для свободы воли и осознанного выбора.
– Ты преувеличиваешь, Эя, – мягко сказал я, понимая, что затронул болезненный для неё вопрос. – На самом деле законы природы не жёстко детерминистичны. Они допускают случайность на самом фундаментальном уровне.
Она упрямо покачала головой:
– Это ничего не меняет. Случайность не равнозначна выбору. Теория вероятностей – такой же строгий математический закон, как и все остальные. Я не знаю, есть на свете Бог или его нет, однако твёрдо верю, что люди обладают свободной волей и выбирают свой жизненный путь осознанно. А значит, в каждом из нас должна быть некая нематериальная сущность, которая позволяет нам вырваться из пут предопределённости
– Душа?
– Пусть будет душа. Слово ничем не хуже других. – Эя забрала у меня альбом с репродукциями и водворила его обратно на полку. – Нам пора возвращаться, Эрик. Если отец заметит, что мы долго отсутствуем, то… Нет, конечно, он ничего не скажет. Но может подумать невесть что – у него бурное воображение.
Обменявшись смущёнными улыбками, мы вышли из библиотеки и спустились на первый этаж. Там играла плавная, очень приятная на слух музыка, а посреди гостиной кружились в медленном танце несколько пар, среди которых были и наши – Краснова со Штерном, Сьюзан с Йосидо и Гамбарини с кем-то из гостей, чьего имени я не запомнил.
– Вот здорово! – обрадовалась Эя. – Отец всё-таки решил устроить танцы. Давайте и мы потанцуем, а?
Я замялся в нерешительности.
– Ну, я бы охотно… Только не умею.
– Другие ваши тоже не блещут, – заметила Эя и бросила быстрый взгляд в сторону Красновой и Штерна, которые скорее топтались по паркету в такт музыке, чем по-настоящему танцевали. – Но это им совсем не мешает. А я умею – и вам помогу.
Не желая слушать дальнейших возражений, она увлекла меня в центр зала, положила мои руки себе на талию, а свои – мне на плечи и решительно повела. Я старался следовать её движениям и не наступать ей на ноги. Как ни странно, мне это удавалось.
Увидев меня среди танцующих, к нам присоединились Симон и Марси – причём я отметил, что на этот раз инициатива исходила от Симона. А младшая сестра Эй, Йива, попыталась пригласить Милоша, но тот лишь отрицательно покачал головой и остался стоять в углу гостиной. Минуту спустя он отшил ещё одну девочку, после чего к нему больше никто не подходил.
Эя, также обратившая на это внимание, сказала:
– Милош очень грубый и невоспитанный. Если не хочет танцевать, мог бы отказать и повежливее.
– Обязательно с ним поговорю, – пообещал я.
– Зато Симон прелесть, – продолжала Эя. – И Марси тоже. Кстати, они красиво смотрятся вместе.
К концу танца я немного освоился, поэтому без малейших возражений согласился на следующий. Не то чтобы мне сильно понравилось танцевать – но очень уж приятно было держать в объятиях Эю…
А остальные наши сменили партнёров. Симон проявил истинную галантность и пригласил Йиву, а Хироши Йосидо – вторую девочку, которой отказал Милош. Марси танцевала с пареньком, года на два старше её, Сьюзан – с молодым аристократом, дальним родственником полковника, Гамбарини – с Фернандесом, а Краснова – с королевским кузеном. И только Штерн решил, что одного танца с него хватит, и присоединился к Лопесу, окружённому толпой гостей.
Примерно через минуту после начала второго танца Эя нерешительно произнесла:
– Простите за любопытство, Эрик, но… какие у вас отношения с техником Грегори? Имею в виду не служебные, а чисто личные.
Надеюсь, я не покраснел.
– А почему ты спрашиваешь?
– Да вот заметила, что она странно поглядывает на меня. Не ревниво, нет. И не сердито. А скорее грустно. И немного с завистью… Поверьте, я не выдумываю. Так и есть.
Я ей поверил и проверять не стал. Опасался, что посмотрю на Сьюзан в неудачный момент и встречусь с тем самым взглядом, о котором говорила Эя.