Небо в кармане 2!
Шрифт:
— А ещё, — полицейский доверительно улыбнулся и понизил голос. — Нам даже деньги предлагали за право посидеть в кабине! Но мы же понимаем, что на службе находимся. Поэтому ни-ни!
Это называется — никто не приближался? Здорово…
Хотя, тут я немного не прав, это же полицейских хотели подкупить, а к аэроплану на самом деле никто не приближался.
Пришлось по этому поводу расстаться с несколькими серебряными рублями — подобное рвение к службе необходимо поощрять. Ну и намёк понял, опять же и на словах поблагодарил.
Кстати, отпускал Лапушкина с помощником, и даже мысли
Утро раннее, солнце только-только горизонт на востоке в рыжий цвет окрасило. Даже облака у меня за спиной чёрно-синие, там, на западе, ещё ночь царствует. Паньшина пока нет, утро — понятие растяжимое, наука мне на будущее, нужно точное время назначать. И зеваки отсутствуют. Вообще тишина неимоверная, птицы, правда, чирикают робко, но эти звуки проходят фоном, и я на них не обращаю никакого внимания.
Обхожу самолёт по кругу, осматриваю его со всех сторон. Залезаю руками в каждую щель, проверяю целостность и натяжку тросов, даже залез на капот и осмотрел плоскости сверху.
Подобный осмотр у меня начинает в привычку входить, и это правильно! А ещё в обязательном порядке на следующем самолёте все двери, все технические лючки и створки капота будут со встроенными в них замками. Сделать это не сложно, а уберечься от неприятностей в недалёком будущем наверняка поможет.
Дальше проверка масла и бензина. Вот, кстати, все пробки заливных горловин тоже нужно будет обязательно если не запирать, то хотя бы контрить. А то сыпанут туда чего-нибудь абразивного, чего не сможет мотор переварить, и ага.
Был, кстати, по молодости у меня такой случай. Я тогда воздушным боем в авиамодельном кружке сильно увлекался, а движки были в большом дефиците, и приходилось как-то выкручиваться самим. Моторчики были простые, «Вэшки» и «Ритмы», «Метеоры». «ЦСТКаМ» всего один раз видел, да и то на соревнованиях у кого-то из продвинутых. «КМД» позже пошли…
В общем, собрал я себе из «Метеорного» хлама хороший мотор. Калильные они были так себе, ну мы их и переделывали в дизеля. «Пару» для него притирал вручную несколько дней. Что такое «пара»? Это гильза с поршнем. По тем временам для нас ничего лучше переделанного «Метеора» для боя не было. А уж работал он просто на загляденье! Как крыло таскал, как пел… Не работа — песня…
Ну и подсыпали мне пацаны-«доброжелатели» пасту Гои в выхлопные «окна». Из зависти, так полагаю. Кто именно это сделал, так и не удалось узнать, все пошли в отказ. А мотор после первого же запуска сдох…
Так что с тех пор технику осматриваю очень тщательно. И к самолёту подхожу, как к живому существу. Здороваюсь с ним и даже ручкаюсь — похлопываю ладошкой несколько раз по крылу или кабине. И он отвечает мне взамен безотказной работой.
Вот и сейчас так же сделал, и даже не стыжусь. У каждого из нас свои привычки. Есть суеверия общие для всех, а есть вот такие, личные. Так было, есть и будет.
Закрутил пробку горловины топливного бака, обтёр о штанину палец. Ну, да, уровень так проверял. А что, нельзя? Мне всё можно. В кабину сначала просто заглянул, всё
Подвигал ручкой, педалями пошевелил, проверил на соответствие отклонение рулей. Воспользовался утренней тишиной и прислушался к свободному ходу тросов в хвосте и за спиной. Посторонних шумов нет, есть естественный скрип, но это нормально, это обычное дело.
Александра Карловича издалека увидел. Удивило, что шёл он не один, знакомую фигуру Якшинского сразу узнал. Вылез из кабины, отряхнул руки — сейчас же наверняка здороваться начнут, руки придётся пожимать. Так и вышло.
— Николай Дмитриевич, выслушайте господина градоначальника, пожалуйста, — обратился ко мне после окончания приветствий Паньшин. — И прошу вас, отнеситесь к его предложению со всей серьёзностью.
— Слушаю вас, — развернулся лицом к городскому голове.
— Видите ли, ваша светлость, — Якшинский заговорил очень тихим голосом, словно опасался подслушивания. Напряжение так и стояло за каждым его словом. И вёл себя при этом так осторожно, словно шёл сейчас по минному полю. Даже оглянулся несколько раз по сторонам. — Есть у меня одно предложение, которое бы могло вас очень заинтересовать…
Я первым делом тоже оглянулся. Потом спохватился — зачем я это делаю? Неужели от Якшинского заразился? И так отлично видно, что вокруг никого. И слышно. То есть, не слышно никого, словно вымер город. Даже собаки умолкли, а ведь только что какая-то мелюзга неподалёку заливалась противным визгливым лаем. Не люблю их, не везёт мне с мелкими собачками, кусают регулярно. Вот что интересно, большие не трогают, но эти же… Хотя, это в той реальности было, в этой, возможно, будет по другому? Но проверять не хочу. Оно потом само как-нибудь проверится.
Однако, пора бы градоначальнику к делу переходить. Делаю заинтересованное лицо, а сам гадаю, что купцу от меня может понадобиться? Если только дело прибыльное? Остальное моветон…
Иван Васильевич наконец-то заговорил, и буквально с первых же его слов я понял, что угадал с темой. Основной смысл предложения сводился вот к чему — у купца денег много, а лежат они без движения и прибыли не приносят. Чтобы вкладывать, нужно организовывать новое дело. А какое может быть дело, если у него новая ответственная должность и уехать из города он не может? А тут я очень удачно подвернулся со своими планами…
Кстати, а откуда Якшинскому стало известно о моих планах? Перевёл взгляд на Паньшина и адвокат засуетился, быстро проговорил:
— Я потом вам всё объясню, Николай Дмитриевич. А пока выслушайте Ивана Васильевича, прошу. Он вам живые деньги предлагает!
«Хорошо, с тобой я потом договорю», — думаю и улыбаюсь Паньшину своей самой доброй улыбкой.
— Не просто так предлагаю! Александр Карлович, — тут же влезает купец и подбородком указывает на юриста. — Мне любезно поведал о ваших планах по производству подобных вашему самолётах. Я правильно сказал, ничего не перепутал?